Наша жизнь на рубеже веков III

Родители жили в Новоузенске, а бабушка моя в слободе Покровской, откуда я поехал домой со станции Покровск. Эта дата запомнилась мне ещё по тому случаю, что она явилась днём начала разгрома железнодорожных рабочих Покровска парней-хулиганов, которые к этому времени перешли всякие границы в разбое и хулиганстве. Покровская слобода издавна «славилась» своим хулиганством. Сытая, пьяная крестьянская молодёжь изощрялась, соревнуясь в своём хулиганстве, переходившем в разбой и бандитизм. Население слободы Покровской буквально было терроризировано этими хулиганами, а полиция того времени была совершенно безлика в борьбе с ними. Шайки хулиганов часто перерастали в банды воров и разбойников. Одним из прославленных покровских разбойников был некий Вировка. Свидетелем всего прошлого слободы Покровской являются старые дома, которые все имеют у окон болтьё, решётки, под которыми лишь относительно спокойно можно было проводить ночи жителям слободы Покровской. Не было буквально дня без насилия, грабежа, часто убийства.

И вот, наконец, 5 ноября 1905 года всему этому дикому разгулу был положен конец революционно настроенными железнодорожными рабочими слободы Покровской и передовой частью населения слободы Покровской. В этот день происходил приём новобранцев в здании волостного Управления. Пьяные парни новобранцы начали дебош, в результате которого разбили приёмную комиссию во главе с воинским начальником, а сами пошли по улице Центральной и Ленина, сокрушая всё на своём пути и избивая прохожих. В это время происходил митинг в железнодорожных мастерских. Многие из пострадавших оказались членами семей митингующих рабочих, куда и прибежали жёны и матери с воплями: «Вот вы тут митингуете, а нас там избивают хулиганы». Тут же данный вопрос был поставлен на повестку дня и было принято решение – немедленно расправиться с хулиганами. Вооружённые рабочие пошли к сельским властям и по их указанию начали избивать наиболее «зарекомендовавших» себя хулиганов. Таким образом «успели» убить восемь человек, которых тут же отправили на кладбище. Большинство хулиганов разбежались из слободы по полям, чем и спаслись от смерти. На следующий день решением сельского схода не один десяток хулиганов был выслан из слободы Покровской в Сибирь, а в городе утверждена постоянная охрана из жителей слободы Покровской, которая постепенно, отчаянной поркой плетьми, окончательно вытравила хулиганство и воровство в Покровске, который не выделяется хулиганством уже и до настоящего времени.

В личной моей жизни 1905 год был особенно памятен. Во-первых, событиями, происходившими в то время в России и, в частности, в Саратове. А во-вторых, несчастными событиями в нашей семье, которая и до того не была из счастливых. Моя мать и старший брат Александр болели туберкулёзом и умерли в 1905 году. Брат Александр двадцати лет – 6 декабря по старому стилю, а мать моя сорока лет – 17 декабря, т. е. через 11 дней. Таким образом, из нашей семьи остались двое: я и отец. Нельзя описать того состояния, которое охватило нас после смерти близких нам людей, когда мы остались в довольно большом нашем доме, а наши родные, приехавшие на похороны, уехали в Покровск, и знакомые из Новоузенска разошлись по домам. Отцом тут же было принято решение навсегда оставить, как он выразился, проклятый, принёсший ему столько горя Новоузенск.

В мае 1906 года, продав дом в Новоузенске Лопухову Тимофею, мы с отцом перебрались в Покровск. 24 мая 1907 года я окончил Саратовское среднее техническое училище и, намереваясь продолжить образование, в том же году выдержал государственный экзамен по русскому языку и литературе. Но продолжить образование мне не пришлось, так как отец, опасаясь за состояние моего здоровья, вместе с врачом А. Г. Кассилем отговорили меня от поездки в Томск, куда я с товарищем по Техническому училищу намеревался поехать для поступления в Технологический институт. После прокатившейся волны забастовок 1905 года и наступившей реакции 1906-1907 годов получился заметный застой русской промышленности и вообще хозяйства, вследствие чего было нелегко устроиться на службу, особенно нам, техникам, окончившим Саратовское среднее техническое училище, зарекомендовавшее себя в 1905 году столь революционным. К тому же как-то не по душе была мне основная моя специальность механика, поэтому я тоже не стремился и не хотел попасть куда-либо на завод. Первая моя служба была получена мной тоже без желания, случайно. Получилась первая и довольно серьёзная моя размолвка с отцом, произошедшая потому, что я в категорической форме запротестовал против того, чтобы у нас оставалась в доме женщина, с которой отец сошёлся потому, что её прошлое, да и настоящее поведение (очень некультурная), и весьма лёгкое поведение, дали мне твёрдую уверенность в том, что она не принесёт и не даст счастья отцу и уюта и покоя нашей небольшой семье. Отец с этим не согласился, считая, что её можно перевоспитать, и я уехал из дома, поступив помощником машиниста в тамбовское депо

Первой резиденцией моей в год женитьбы, т. е. в 1911 году, было село Воронцовка Сердобского уезда, куда я завёз свою молодую жену. Деревушка была довольно скучная, из сослуживцев и знакомых были в ней заведующий имением Нуанкин и его помощник Шишлов Фёдор Абрамович, да, кроме того, мои десятники Нечаев Н. С. и Тусеев Василий Матвеевич. Вот и всё общество того села и времени. Но этого нам достаточно было тогда.

Страстная, взаимная наша любовь создала условия, не требующие ничего большего. Так счастливо пробежал первый наш год совместной жизни – 1911 год. Основным моим развлечением здесь была охота, которую вели мы в большинстве случаев с Шишловым Фёдором Абрамовичем и часто с непременным членом Кошурниковым А. Н., резиденция которого была в Шилово-Голицынском имении в 5 километрах от станции Ртищево. Хорошие охотничьи угодья по уткам были в Бутурлинском имении в 12 – 15 километрах от села Воронцовки, куда мы и собирались, выезжая на лошадях. Охота была всегда весьма удачной, тем более что я имел прекрасную, чрезвычайно выносливую собаку – английского сеттера Пирата, который прослужил мне около 10 лет и пал «жертвой революции», был убит каким-то разнузданным идиотом-солдатом на улице города Покровска выстрелом из винтовки. При Пирате я почти не имел случаев потери подранков. В любых условиях и в любом месте он их находил.

В 1912 году мы осели в Чубаровском имении при селе Чубаровка Сердобского уезда. Заведующий Бородин Мих. Тим., непременный член Колосов Дав. Павл. Помощником у меня работал техник Сидоров Ник. Тим. Десятников своих, кроме Тусеева, в этом году не помню. Здесь наше счастье было нарушено ужасным случаем – страшной болезнью дорогой, она была на волосок от смерти. Это был первый страшный удар по нашему счастью. В общем, служба моя в Крестьянском поземельном Банке до 1.1.1916 года была весьма хорошей. Я провёл в разных уездах Саратовской губернии целый ряд весьма значительных гидротехнических работ. Жестокая жизнь не дала мне возможности докончить и подробно рассказать о моём счастье – моей 25-летней совместной жизни с милой и любимой Марусей. Она умерла пятого июля 1936 года в 17 часов от основной внезапной болезни «шизофрения» от миокардита, изношенное сердце не могло бороться с ужасами болезни. Как её смерть подействовала на меня, рассказать нет сил. Допишу всё и рас- скажу о последних наших днях, когда хоть немного оправлюсь от постигшего меня страшного удара. Молодой организм и общее наше благополучие в то время и всё сглаживающая взаимная любовь скоро помогли Марусе оправиться от тяжёлой болезни, и мы продолжали наслаждаться счастливой жизнью, 14 декабря 1913 года у нас родилась дочь Нина, а 17 октября 1915 года в селе Лемешкине – сын Гена. Это уже был второй год ужасной, никому не нужной империалистической войны.

Начало её – 20 июня 1914 года – захватило нас в селе Симоновка Аткарского уезда. Не было семьи, которая не чувствовала бы этой ужасной войны. На фронт ушло почти всё здоровое мужское население до 40-летнего возраста. Я, как единственный пользующийся льготой первого разряда, должен был быть мобилизован в последнюю очередь. Моя мобилизация пришлась примерно на середину января 1916 года, поэтому 1 января я, предупредив события, поступил добровольцем в формировавшуюся в Саратове 11-ю западную инженерно-строительную дружину. Организация, снабжение и финансирование этих дружин проводились общественностью через земские и городские организации. По военной линии мы были нестроевой частью с присвоением звания заурядного военного чиновника, а вся часть дружины прикреплялась к корпусу или дивизии как сапёрная, выполняющая фортификационные, дорожные и вообще все строительные работы на фронте.

Свои воспоминания Василий Нестеренко начал писать в 1934 году, последние страницы написаны в декабре 1939 года.

Василий НЕСТЕРЕНКО "Новая газета - Энгельс" №41, №42, №43 2022 год.