31/07/2021 05:32 Литература Истории
Помощник гуртовщика Емельян Васильевич Клетухин на самом краю Покровской слободы имел свой дом, полусгнившую лачугу. С ним жили жена, две дочери и сын Николай, родившийся в 1848 году. Со временем дочки вышли замуж и поселились в семьях своих мужей, а Николай привел жену в дом отца.
Привыкший жить и работать на вольном просторе, Николай Клетухин занялся крестьянским трудом. Официально он числился приказчиком у богатых покровских землевладельцев Тихонова, Зори и одного из Кобзарей, Тимофея .Егоровича, по фамилии которых назвали улицу, где стояли дома Кобзарей. Участок, обслуживаемый Клетухиным, был не мал, пятнадцать тысяч десятин, но работы было не много: приказчик брал у хозяев деньги и развозил их работникам на хутора. В свободное время Николай хлебопашествовал. Каждый из хозяев дал во временное пользование ему по две десятины земли, да сам он при¬купил семь десятин. Отличные урожаи пшеницы и ржи принесли Клетухиным солидный доход. Вскоре они завели шестерых лошадей, из них один вороной жеребчик - трехлеток, корову прусской породы, коротконогую но удоистую, был и мелкий скот. Для удобства работы в поле построили хуторок: дом да дворовые постройки.
Отец Николая, находясь при гуртах, редко бывал дома, а мать - варила из зерна самогон. Напившись, она сначала пела песни, потом плакала и, наконец, безудержно скандалила.
Кончилось это тем, что свезли ее в саратовскую психушку.
Однажды на хутор к сыну приехал Емельян Васильевич.
- Микола, надо бы выкупить мать из сумасшедшего дома. Она обещала больше не пить, не браниться.
Не очень-то поверил материнским обещаниям Николай, однако дал отцу необходимые пятьдесят рублей.
Мать приехала, обжилась и - снова за своё. Отец тоже стал часто выпивать и дебоширить. Успокаивавший их Николай попадал в немилость.
Наворовал у хозяев земли, - кричала мать,- помещиком стал...
Дошли эти хмельные речи до хозяйских ушей. Стали подозревать Николая Клетухина, приглядываться к нему, потом и с ревизией нагрянули. Две недели землемеры вымеряли его наделы - ничего лишне¬го не нашли, но на всякий случай от места ему отказали.
А дома скандалы пуще прежнего. Однажды в разгар ссоры Емельян Васильевич схватил оглоблю, замахнулся на сына. Неужто ударишь, отец? - изумился Николай.
Вместо ответа оглобля опустилась на голову сына. Второй удар пришелся по боку. Николай на земле в крови лежит, а озверевший отец орет: Вон из дома! Я отец и дома мои, слободской и хуторской...
Захватив только полушубки да скопленные деньги, Николай Клетухин с женой покинули слободу Покровскую и уехали за Волгу, в Саратов. Родителям оставили все. Одной только пшеницы-белотурки было в амбарах до шестисот пудов, которую отец опустил за бесценок, Лошадей, купленных ранее по 80 рублей, родители продали по 30, а корову с хутора до города не довели - околела.
Вырученные от распродажи семь тысяч Емельян Васильевич с супругой прокутили в два года.
Привыкший жить и работать на вольном просторе, Николай Клетухин занялся крестьянским трудом. Официально он числился приказчиком у богатых покровских землевладельцев Тихонова, Зори и одного из Кобзарей, Тимофея .Егоровича, по фамилии которых назвали улицу, где стояли дома Кобзарей. Участок, обслуживаемый Клетухиным, был не мал, пятнадцать тысяч десятин, но работы было не много: приказчик брал у хозяев деньги и развозил их работникам на хутора. В свободное время Николай хлебопашествовал. Каждый из хозяев дал во временное пользование ему по две десятины земли, да сам он при¬купил семь десятин. Отличные урожаи пшеницы и ржи принесли Клетухиным солидный доход. Вскоре они завели шестерых лошадей, из них один вороной жеребчик - трехлеток, корову прусской породы, коротконогую но удоистую, был и мелкий скот. Для удобства работы в поле построили хуторок: дом да дворовые постройки.
Отец Николая, находясь при гуртах, редко бывал дома, а мать - варила из зерна самогон. Напившись, она сначала пела песни, потом плакала и, наконец, безудержно скандалила.
Кончилось это тем, что свезли ее в саратовскую психушку.
Однажды на хутор к сыну приехал Емельян Васильевич.
- Микола, надо бы выкупить мать из сумасшедшего дома. Она обещала больше не пить, не браниться.
Не очень-то поверил материнским обещаниям Николай, однако дал отцу необходимые пятьдесят рублей.
Мать приехала, обжилась и - снова за своё. Отец тоже стал часто выпивать и дебоширить. Успокаивавший их Николай попадал в немилость.
Наворовал у хозяев земли, - кричала мать,- помещиком стал...
Дошли эти хмельные речи до хозяйских ушей. Стали подозревать Николая Клетухина, приглядываться к нему, потом и с ревизией нагрянули. Две недели землемеры вымеряли его наделы - ничего лишне¬го не нашли, но на всякий случай от места ему отказали.
А дома скандалы пуще прежнего. Однажды в разгар ссоры Емельян Васильевич схватил оглоблю, замахнулся на сына. Неужто ударишь, отец? - изумился Николай.
Вместо ответа оглобля опустилась на голову сына. Второй удар пришелся по боку. Николай на земле в крови лежит, а озверевший отец орет: Вон из дома! Я отец и дома мои, слободской и хуторской...
Захватив только полушубки да скопленные деньги, Николай Клетухин с женой покинули слободу Покровскую и уехали за Волгу, в Саратов. Родителям оставили все. Одной только пшеницы-белотурки было в амбарах до шестисот пудов, которую отец опустил за бесценок, Лошадей, купленных ранее по 80 рублей, родители продали по 30, а корову с хутора до города не довели - околела.
Вырученные от распродажи семь тысяч Емельян Васильевич с супругой прокутили в два года.
Переехав из Покровской слободы в Саратов, Николай Клетухин поступил половым в трактир, принадлежавший Мамину. Богатый местный купец Василий Дмитриевич Мамин владел в Саратове винными складами на Цыганской улице (ныне - Кутякова) и известен был в городе тем, что построил в 1865 году на свои средства церковь на углу улиц Астраханской и Большой Казачьей, так и называвшуюся в народе - Маминская.
Проработав у Мамина месяца два, Николай Емельянович перешел в кабак Званцева на Верхнем базаре, на углу улиц Мясницкой и Цыганской. Так и работал он по разным кабакам и трактирам, пока не скопил достаточную сумму да не открыл в 1882 году собственный двухэтажный трактир на Никольской улице, против сада Эрмитаж, рядом с большим домом Очкина. В наше время на этом месте по улице Радищева стоит дом, прилегающий к зданию областной филармонии.
Спустя два-три года Николаи Емельянович перешел торговать на более престижное место в городе, на Хлебную плошадь, теперь называемую Театральной. На этой площади, осенью и зимой был большой привоз зерна, которое оптом покупали крупные саратовские мукомолы из немцев: Рейиике, Борели, Шмидты и другие. Летом на площади торговали зеленью, ягодами, яблоками. Торговым людям здесь необходим был приличный трактир, где бы можно было за «парой чая» завершить сделку.
Клетухин арендовал напротив городского театра у доктора Мок- шанцева дом с подвальным помещением. После небольшого ремонта дома и некоторых затрат па обустройство получился уютный трактир на два разряда.
Второй разряд находился в подвале с мрачными каменными сводами и асфальтовым полом. Здесь стояло несколько столов без скатерти и винный буфет, на полках бутылки с этикетками, густо засиженными мухами. На прилавке буфета красовался бочонок с медным краном, из которого молодой буфетчик Гриша наливал в стаканы воду. Граненые стаканы были с очень толстым дном и малой вместимостью.
Публика во «втором разряде» состояла из простого люда: ломовые извозчики в белых балахонах, грузчики, галахи из Глебучева оврага. Воздух под каменными .сводами был тяжелый, наполненный запахом сивухи и махорочным дымом, Гудел пьяный несвязный разговор, смачно украшенный матершиной.
Проработав у Мамина месяца два, Николай Емельянович перешел в кабак Званцева на Верхнем базаре, на углу улиц Мясницкой и Цыганской. Так и работал он по разным кабакам и трактирам, пока не скопил достаточную сумму да не открыл в 1882 году собственный двухэтажный трактир на Никольской улице, против сада Эрмитаж, рядом с большим домом Очкина. В наше время на этом месте по улице Радищева стоит дом, прилегающий к зданию областной филармонии.
Спустя два-три года Николаи Емельянович перешел торговать на более престижное место в городе, на Хлебную плошадь, теперь называемую Театральной. На этой площади, осенью и зимой был большой привоз зерна, которое оптом покупали крупные саратовские мукомолы из немцев: Рейиике, Борели, Шмидты и другие. Летом на площади торговали зеленью, ягодами, яблоками. Торговым людям здесь необходим был приличный трактир, где бы можно было за «парой чая» завершить сделку.
Клетухин арендовал напротив городского театра у доктора Мок- шанцева дом с подвальным помещением. После небольшого ремонта дома и некоторых затрат па обустройство получился уютный трактир на два разряда.
Второй разряд находился в подвале с мрачными каменными сводами и асфальтовым полом. Здесь стояло несколько столов без скатерти и винный буфет, на полках бутылки с этикетками, густо засиженными мухами. На прилавке буфета красовался бочонок с медным краном, из которого молодой буфетчик Гриша наливал в стаканы воду. Граненые стаканы были с очень толстым дном и малой вместимостью.
Публика во «втором разряде» состояла из простого люда: ломовые извозчики в белых балахонах, грузчики, галахи из Глебучева оврага. Воздух под каменными .сводами был тяжелый, наполненный запахом сивухи и махорочным дымом, Гудел пьяный несвязный разговор, смачно украшенный матершиной.
Наверху трактира ели и отдыхали «перворазрядные» посетители: базарные торговцы и торговки, хлебные прасолы, приезжие богатые крестьяне. Сидели они за столами, покрытыми белыми скатертями. Здесь не только обедали, но и производили расплату за купленный, товар, заключали очередные сделки, которые тут же «вспрыскивались» магарычами.
Для любителей саратовской старины добавлю, что после смерти Николая Клетухина в 1889 году доктор Мокшанцев отдал свой дом под ресторан «Северный полюс». В 1910 году этот дом снесли и на его месте вскоре выстроили здание городского, общественного банка. В годы советской власти здесь разместился городской Дворец пионеров, названный теперь Дворцом творчества юных.
А окончил жизнь Николай Клетухин загадочной смертью в родной слободе Покровской.
Осенним воскресным утром восемьдесят девятого поехал он на слободской базар за какими-то продуктами для трактира, которых не нашлось в Саратове. Некоторые покровчане видели, как Клетухин повстречался на базаре с отцом, совершенно к тому году спившимся стариком. Видели, что отец и сын куда-то вдвоем пошли, а часа в три пополудни Николая нашли на окраине слободы с разбитой головой. Полуживой, он еще пытался ползти к лодочной переправе через Волгу, оставляя кровавый след на пыльной дороге. Уже мертвого его перевезли в Саратов, где и похоронили на Ильинском кладбище, недалеко от пересечения теперешних улиц Чернышевского и Чапаева.
Следствием убийца установлен не был.
1995 г. Из книги "Житие Саратовское" Г. Мишин.
Для любителей саратовской старины добавлю, что после смерти Николая Клетухина в 1889 году доктор Мокшанцев отдал свой дом под ресторан «Северный полюс». В 1910 году этот дом снесли и на его месте вскоре выстроили здание городского, общественного банка. В годы советской власти здесь разместился городской Дворец пионеров, названный теперь Дворцом творчества юных.
А окончил жизнь Николай Клетухин загадочной смертью в родной слободе Покровской.
Осенним воскресным утром восемьдесят девятого поехал он на слободской базар за какими-то продуктами для трактира, которых не нашлось в Саратове. Некоторые покровчане видели, как Клетухин повстречался на базаре с отцом, совершенно к тому году спившимся стариком. Видели, что отец и сын куда-то вдвоем пошли, а часа в три пополудни Николая нашли на окраине слободы с разбитой головой. Полуживой, он еще пытался ползти к лодочной переправе через Волгу, оставляя кровавый след на пыльной дороге. Уже мертвого его перевезли в Саратов, где и похоронили на Ильинском кладбище, недалеко от пересечения теперешних улиц Чернышевского и Чапаева.
Следствием убийца установлен не был.
1995 г. Из книги "Житие Саратовское" Г. Мишин.
Рубрики: Литература Истории
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / СЛЕДСТВИЕМ УБИЙЦА УСТАНОВЛЕН НЕ БЫЛ