18/11/2023 08:03 Литература Истории

До революции 1917 года в городе была одна общественная баня. Принадлежала она Карлу Фридриховичу (Фёдоровичу) Юстусу, в народе её так и называли – баня Юстуса.
В 1916 году её денежный оборот за год составлял 15 тысяч рублей, сумма государственного налога – 1,5 тысячи рублей.
Возможно, руководствуясь чутьём, не дожидаясь «вихрей враждебных», он продал 1 августа 1917 года свой актив М. И. Муравьёву, у которого она вскоре была национализирована и превращена в «баню Коммунхоза». А К. Ф. Юстус сохранил часть вырученных средств, купив дом № 59 по улице Тихой, впоследствии не национализированный, хотя другой его дом - № 2 по ул. Советской, отобрали (нумерация домов того времени).
Находилась баня Юстуса на краю огромного Сапсаева болота (ранее - озера), которое было в районе Петровской и прилегающих улиц. Газета «Трудовая правда» (№ 125 от 9.06.1924 г.) констатировала: «Сапсаево болото много лет стоит перед глазами граждан Петровской и прилегающих к ней улиц, и вопрос о ликвидации его, конечно, будущего времени, но тот клин, которым это болото вышло на Петровскую улицу (против бани Коммунхоза), необходимо окончательно засыпать и восстановить здесь дорогу для лошадей…» Как говорится, комментарии излишни.
В 1916 году её денежный оборот за год составлял 15 тысяч рублей, сумма государственного налога – 1,5 тысячи рублей.
Возможно, руководствуясь чутьём, не дожидаясь «вихрей враждебных», он продал 1 августа 1917 года свой актив М. И. Муравьёву, у которого она вскоре была национализирована и превращена в «баню Коммунхоза». А К. Ф. Юстус сохранил часть вырученных средств, купив дом № 59 по улице Тихой, впоследствии не национализированный, хотя другой его дом - № 2 по ул. Советской, отобрали (нумерация домов того времени).
Находилась баня Юстуса на краю огромного Сапсаева болота (ранее - озера), которое было в районе Петровской и прилегающих улиц. Газета «Трудовая правда» (№ 125 от 9.06.1924 г.) констатировала: «Сапсаево болото много лет стоит перед глазами граждан Петровской и прилегающих к ней улиц, и вопрос о ликвидации его, конечно, будущего времени, но тот клин, которым это болото вышло на Петровскую улицу (против бани Коммунхоза), необходимо окончательно засыпать и восстановить здесь дорогу для лошадей…» Как говорится, комментарии излишни.

Из «Сведений коммунальных предприятий Коммунального треста на 28 мая 1926 года» (в связи с наводнением предприятия и организации ежедневно давали сводки в комиссию по борьбе с наводнением):
«Баня (бывш. Юстуса) затоплена на 3 с лишним метра. …Машинное отделение с машинками и две скважины (из этих скважин осуществлялось водоснабжение. – А. Г.) затоплены совершенно. После спада воды бане угрожает осадка, возможны даже частичные развалы – сейчас уже на одном месте образовалась трещина».
Сколько после 1926 года существовала эта баня как таковая, мне неизвестно.
«Баня (бывш. Юстуса) затоплена на 3 с лишним метра. …Машинное отделение с машинками и две скважины (из этих скважин осуществлялось водоснабжение. – А. Г.) затоплены совершенно. После спада воды бане угрожает осадка, возможны даже частичные развалы – сейчас уже на одном месте образовалась трещина».
Сколько после 1926 года существовала эта баня как таковая, мне неизвестно.

Известно только, что в 1933-1934 годах строилась баня на ул. Персидского, и в конце 1934 года горожане получили подарок – баню № 1 по ул. Персидского. Строительство этого объекта стало возможным в связи с пуском в 1932 году первой очереди горводопровода, так как решалась проблема водоснабжения.
Выбор места строительства, на мой взгляд, не случаен. Канализации в городе не было, а сточные воды надо было куда-то девать. А совсем рядом был Узморский лог. Вот туда длительное время и спускали эти воды.
С 1990-х годов по разным причинам баня стала приходить в упадок, в настоящее время закрыта и едва ли откроется.
А здание бани Юстуса выстояло и в видоизменённом качестве сохранилось до наших дней. Сегодня это место известно всему городу – оптовка на Петровской, так упрощённо именуется оно. И если внимательно приглядеться к трёхэтажному зданию (угол Петровской и Зелёного переулка), то увидим, что оно состоит из старой части (бывшая баня Юстуса) и пристроенной к нему новой.
Так что баня Юстуса продолжает служить людям, хотя и в другом качестве.
Заводской гудок… Забытый атрибут прошлого. А до конца 1960-х годов практически каждое предприятие (как правило, с односменным режимом работы) в 8, 12, 13 и 17 часов резким, пронзительным сигналом оповещало о начале рабочего дня, обеденном перерыве и об окончании работы, после чего из проходных толпами выходили работники. Так было и на механическом заводе, а позднее – в цехе завода автотракторных запальных свечей.
Из окна дома мне была видна эта толпа работников в грязных, отполированных от масла телогрейках зимой и таких же спецовках летом. Тогда считалось нормой не переодеваться после работы, а прямо от станка идти домой.
Чаще всего эти люди были угрюмы и сосредоточенны, вызывая у меня воспоминания о прочитанном у писателей-классиков труде на капиталистических предприятиях. Разумеется, это мои субъективные детские впечатления. Тем не менее эти тяжёлые впечатления вмиг рассеивались, когда по улице проходила Галина Ивановна Акимова, работавшая на итээровской должности. Всегда приветливая, неунывающая, она несла с собой такой заряд бодрости и оптимизма, что люди, попавшие в круг общения с ней, невольно проникались её особенной аурой, становились мягче и приветливей…
Большинство трудоспособного населения Пристанской и прилегающих к ней улиц ввиду плохого транспортного сообщения работало на близлежащих предприятиях – водокачке, мельнице № 122, механическом заводе, КЭЧ Энгельсского района. Далеко ходить не надо: отец в середине 1950-х годов работал десятником на механическом заводе, мама с 1954-1957 годах – лаборантом в химлаборатории водокачки.
Выбор места строительства, на мой взгляд, не случаен. Канализации в городе не было, а сточные воды надо было куда-то девать. А совсем рядом был Узморский лог. Вот туда длительное время и спускали эти воды.
С 1990-х годов по разным причинам баня стала приходить в упадок, в настоящее время закрыта и едва ли откроется.
А здание бани Юстуса выстояло и в видоизменённом качестве сохранилось до наших дней. Сегодня это место известно всему городу – оптовка на Петровской, так упрощённо именуется оно. И если внимательно приглядеться к трёхэтажному зданию (угол Петровской и Зелёного переулка), то увидим, что оно состоит из старой части (бывшая баня Юстуса) и пристроенной к нему новой.
Так что баня Юстуса продолжает служить людям, хотя и в другом качестве.
Заводской гудок… Забытый атрибут прошлого. А до конца 1960-х годов практически каждое предприятие (как правило, с односменным режимом работы) в 8, 12, 13 и 17 часов резким, пронзительным сигналом оповещало о начале рабочего дня, обеденном перерыве и об окончании работы, после чего из проходных толпами выходили работники. Так было и на механическом заводе, а позднее – в цехе завода автотракторных запальных свечей.
Из окна дома мне была видна эта толпа работников в грязных, отполированных от масла телогрейках зимой и таких же спецовках летом. Тогда считалось нормой не переодеваться после работы, а прямо от станка идти домой.
Чаще всего эти люди были угрюмы и сосредоточенны, вызывая у меня воспоминания о прочитанном у писателей-классиков труде на капиталистических предприятиях. Разумеется, это мои субъективные детские впечатления. Тем не менее эти тяжёлые впечатления вмиг рассеивались, когда по улице проходила Галина Ивановна Акимова, работавшая на итээровской должности. Всегда приветливая, неунывающая, она несла с собой такой заряд бодрости и оптимизма, что люди, попавшие в круг общения с ней, невольно проникались её особенной аурой, становились мягче и приветливей…
Большинство трудоспособного населения Пристанской и прилегающих к ней улиц ввиду плохого транспортного сообщения работало на близлежащих предприятиях – водокачке, мельнице № 122, механическом заводе, КЭЧ Энгельсского района. Далеко ходить не надо: отец в середине 1950-х годов работал десятником на механическом заводе, мама с 1954-1957 годах – лаборантом в химлаборатории водокачки.

Позднее, в самом конце 1950-х годов, на улице Студенческой, близ СХИ (сейчас на этом месте новостройки-десятиэтажки), заработала Центральная нефтеразведка - работодатель, где был вахтовый метод работы и заработки повыше, и мобильная часть населения не преминула этим воспользоваться.
Культурная жизнь улицы и прилегающих районов до конца 1950-х годов теплилась вокруг клуба механического завода: до «Родины» и «Ударника» было далеко, Саратовский телецентр начал вести передачи с ноября 1957 года, но телевизор до конца 1950-х годов был далеко не в каждой семье, оставаясь экзотикой.
Меня с пятилетнего возраста со старшими ребятами отпускали в этот «кинотеатр». Газета «Коммунист» (№ 49 от 9.03.1956 г.) писала: «На одной из окраин города – на Пристанской улице, единственным местом отдыха является клуб механического завода. Казалось бы, молодёжи данного района есть где отдохнуть и культурно использовать свободное от работы и учёбы время. Но в клубе чаще всего демонстрируются кинофильмы. Во время кино со всех сторон слышен шум, лузганье семечек. Мужчины сидят в шапках, курят – зал наполняется дымом. Разговор не прекращается ни на минуту. Часто можно услышать треск – это сломалась скамейка, в зале крик, смех. На вечерние сеансы допускаются младшие школьники. Причём за неимением мест их можно видеть сидящими на окнах или прямо на полу. Разве можно отдохнуть в таком клубе?..»
Добавлю к этому, что киноплёнка часто рвалась, при этом раздавались свист, крики, включался свет, потом выключался и сеанс продолжался до следующей заминки.
Но несмотря на всю эту антисанитарию мы как завороженные впивались взглядом в небольшой клубный экран, и фильмы тех лет остались в памяти. Вспомним некоторые их названия: «Фанфан Тюльпан», «Неаполь – город миллионеров», «Великий воин Албании Скандербег», «В джунглях» (по Киплингу), «Корабли штурмуют бастионы», «Убийство на улице Данте», «Бессмертные гарнизоны», «Белеет парус одинокий», двухсерийные индийские «Бродяга», «Господин 420». Эти фильмы, демонстрировавшиеся в 1953-1956 годах и кажущиеся наивными сегодня, были в то время откровением для моего поколения.
В клубе решалась и политическая задача – проходили выборы в Советы всех уровней и народных судей. Не погрешу против истины – тогда это был праздник (или подобие?).
С раннего утра в таких вот избирательных пунктах играла музыка, продавались дефицитные продовольственные товары (в том числе пиво!), показывались кинофильмы, проводились концерты художественной самодеятельности. К таким пунктам тянулись вереницы людей, часто с семьями, одетые по-праздничному. Мужчины – в драповых пальто чёрного или коричневого цвета с каракулевым воротником, в кожаных шапках-ушанках, на ногах – бурки (тёплые сапоги из войлока на кожаной подошве), отороченные коричневой или чёрной кожей.
Женщины – в бостоновых или драповых пальто, очень часто – синего цвета, с чернобуркой или цигейковым воротником, в пуховых вязаных платках. Женские сапоги появились позже, а тогда носили или белые валенки (чёсанки), или коричневые ботинки на каблуке. Явка на голосование достигала в то время свыше 99 %.
Функционально клуб механического завода действовал до 1962 года, затем в это здание с ул. Дубовской была переведена амбулатория № 4.
Часто над нашими головами кружили «кукурузники» - бипланы Ан-2. На их борту находились парашютисты, выполняющие тренировочные прыжки. Нам тогда и в голову не приходило, что среди них находились и будущие космонавты. Об этом стало известно гораздо позже. Тем не менее свои первые приземления космонавты делали здесь, в Энгельсе, на «поле», как называли это место жители.
Затаив дыхание, мы всматривались в чёрные точки, которые стремительно приближались к земле. И мы уже знали, что если купол раскрывается сразу – значит, парашютист начинающий, выполняющий свои первые прыжки. Таких было большинство. Но иногда… Иногда мы не сдерживали эмоций, с восхищением провожая чёрную точку – парашютиста, долетевшего чуть ли не до земли. В самый последний момент раскрывался над ним купол парашюта. Это были асы, и это были затяжные прыжки.
В основном парашютисты приземлялись на пустынное тогда «поле» посёлка Мелиораторов и прилегающих к нему гаражей, но иногда их сносило ветром вплоть до улицы Студенческой.
В летнее время «в те времена укромные, теперь почти былинные» - по улице часто ездили на лошадях агенты по сбору вторсырья – «дурильщики», как мы их называли. Они останавливали повозку посреди улицы, и начиналось действо. С ловкостью фокусника взвешивалось на импровизированных весах тряпьё, бумага, металл, а из маленького деревянного ящичка доставались взамен рыболовные крючки, глиняные свистульки, шарики и прочая мелочь. И все были довольны: мы – той мелочью, а «дурильщики» - полученной прибылью.
В городе ещё было множество артелей, в том числе и по оказанию услуг населению. И часто на улице можно было слышать: «Стёкла вставлям» - это стекольщик с плоским деревянным ящиком на спине шёл по улице, предлагая свои услуги. Или: «Ножи точим» - это точильщик со своим предложением.
Природный газ в город пришёл в 1959 году, в первую очередь газифицировались промышленные и коммунальные предприятия, центральные районы. Наша улица увидела его только в начале 1970-х годов. Приготовление пищи производилось на керосинках, примусах, керогазах, которые заправлялись керосином. Примерно раз в месяц на улице появлялась вначале на гужевом, а потом на автомобильном транспорте бочка с керосином, и начиналась бойкая торговля.
Надо было видеть людей от мала до велика, спешивших с самой разнообразной тарой – от стеклянной бутыли до металлической фляги, к вожделенному «заправщику» - создавался месячный стратегический запас топлива.
Зимой выручали печки: их топили один, а то и два раза в день, и приготовить пищу можно было на печной плите.
В сентябре 1956 года я был определён в 1 «Б» класс 13-й средней школы.
Закончилось беззаботное время, наступили «трудовые» будни. Первой моей учительницей была Мария Степановна Пушкина, жившая неподалёку от школы на Пристанской. Она заложила первый камень в фундамент моего дальнейшего образования, и я благодарен ей за это. Тут же отмечу, что в старших классах для меня неординарными были преподаватели математики Ия Васильевна Головцова и русского языка и литературы Валентина Владимировна Пинтэ, во мне они нашли благодарного ученика. Ия Васильевна не дожила до старости, её жизнь оборвалась трагически, а Валентина Владимировна впоследствии работала в 11-й средней школе. Бывшие работники гороно, несомненно, помнят этих талантливых педагогов.
Писали мы перьевыми ручками, окуная их в чернила. Был специальный пенал для этих ручек, а чернильницы носили каждый день в школу и обратно в чехольчике. Позднее стали оставлять их в классе в шкафу, откуда дежурный ученик раздавал их перед занятиями. Авторучками разрешали пользоваться с 5-го класса, а шариковые ручки стали появляться примерно с 1964 года.
Газета "Новая газета - Энгельс" Автор Анатолий Гредченко.
Культурная жизнь улицы и прилегающих районов до конца 1950-х годов теплилась вокруг клуба механического завода: до «Родины» и «Ударника» было далеко, Саратовский телецентр начал вести передачи с ноября 1957 года, но телевизор до конца 1950-х годов был далеко не в каждой семье, оставаясь экзотикой.
Меня с пятилетнего возраста со старшими ребятами отпускали в этот «кинотеатр». Газета «Коммунист» (№ 49 от 9.03.1956 г.) писала: «На одной из окраин города – на Пристанской улице, единственным местом отдыха является клуб механического завода. Казалось бы, молодёжи данного района есть где отдохнуть и культурно использовать свободное от работы и учёбы время. Но в клубе чаще всего демонстрируются кинофильмы. Во время кино со всех сторон слышен шум, лузганье семечек. Мужчины сидят в шапках, курят – зал наполняется дымом. Разговор не прекращается ни на минуту. Часто можно услышать треск – это сломалась скамейка, в зале крик, смех. На вечерние сеансы допускаются младшие школьники. Причём за неимением мест их можно видеть сидящими на окнах или прямо на полу. Разве можно отдохнуть в таком клубе?..»
Добавлю к этому, что киноплёнка часто рвалась, при этом раздавались свист, крики, включался свет, потом выключался и сеанс продолжался до следующей заминки.
Но несмотря на всю эту антисанитарию мы как завороженные впивались взглядом в небольшой клубный экран, и фильмы тех лет остались в памяти. Вспомним некоторые их названия: «Фанфан Тюльпан», «Неаполь – город миллионеров», «Великий воин Албании Скандербег», «В джунглях» (по Киплингу), «Корабли штурмуют бастионы», «Убийство на улице Данте», «Бессмертные гарнизоны», «Белеет парус одинокий», двухсерийные индийские «Бродяга», «Господин 420». Эти фильмы, демонстрировавшиеся в 1953-1956 годах и кажущиеся наивными сегодня, были в то время откровением для моего поколения.
В клубе решалась и политическая задача – проходили выборы в Советы всех уровней и народных судей. Не погрешу против истины – тогда это был праздник (или подобие?).
С раннего утра в таких вот избирательных пунктах играла музыка, продавались дефицитные продовольственные товары (в том числе пиво!), показывались кинофильмы, проводились концерты художественной самодеятельности. К таким пунктам тянулись вереницы людей, часто с семьями, одетые по-праздничному. Мужчины – в драповых пальто чёрного или коричневого цвета с каракулевым воротником, в кожаных шапках-ушанках, на ногах – бурки (тёплые сапоги из войлока на кожаной подошве), отороченные коричневой или чёрной кожей.
Женщины – в бостоновых или драповых пальто, очень часто – синего цвета, с чернобуркой или цигейковым воротником, в пуховых вязаных платках. Женские сапоги появились позже, а тогда носили или белые валенки (чёсанки), или коричневые ботинки на каблуке. Явка на голосование достигала в то время свыше 99 %.
Функционально клуб механического завода действовал до 1962 года, затем в это здание с ул. Дубовской была переведена амбулатория № 4.
Часто над нашими головами кружили «кукурузники» - бипланы Ан-2. На их борту находились парашютисты, выполняющие тренировочные прыжки. Нам тогда и в голову не приходило, что среди них находились и будущие космонавты. Об этом стало известно гораздо позже. Тем не менее свои первые приземления космонавты делали здесь, в Энгельсе, на «поле», как называли это место жители.
Затаив дыхание, мы всматривались в чёрные точки, которые стремительно приближались к земле. И мы уже знали, что если купол раскрывается сразу – значит, парашютист начинающий, выполняющий свои первые прыжки. Таких было большинство. Но иногда… Иногда мы не сдерживали эмоций, с восхищением провожая чёрную точку – парашютиста, долетевшего чуть ли не до земли. В самый последний момент раскрывался над ним купол парашюта. Это были асы, и это были затяжные прыжки.
В основном парашютисты приземлялись на пустынное тогда «поле» посёлка Мелиораторов и прилегающих к нему гаражей, но иногда их сносило ветром вплоть до улицы Студенческой.
В летнее время «в те времена укромные, теперь почти былинные» - по улице часто ездили на лошадях агенты по сбору вторсырья – «дурильщики», как мы их называли. Они останавливали повозку посреди улицы, и начиналось действо. С ловкостью фокусника взвешивалось на импровизированных весах тряпьё, бумага, металл, а из маленького деревянного ящичка доставались взамен рыболовные крючки, глиняные свистульки, шарики и прочая мелочь. И все были довольны: мы – той мелочью, а «дурильщики» - полученной прибылью.
В городе ещё было множество артелей, в том числе и по оказанию услуг населению. И часто на улице можно было слышать: «Стёкла вставлям» - это стекольщик с плоским деревянным ящиком на спине шёл по улице, предлагая свои услуги. Или: «Ножи точим» - это точильщик со своим предложением.
Природный газ в город пришёл в 1959 году, в первую очередь газифицировались промышленные и коммунальные предприятия, центральные районы. Наша улица увидела его только в начале 1970-х годов. Приготовление пищи производилось на керосинках, примусах, керогазах, которые заправлялись керосином. Примерно раз в месяц на улице появлялась вначале на гужевом, а потом на автомобильном транспорте бочка с керосином, и начиналась бойкая торговля.
Надо было видеть людей от мала до велика, спешивших с самой разнообразной тарой – от стеклянной бутыли до металлической фляги, к вожделенному «заправщику» - создавался месячный стратегический запас топлива.
Зимой выручали печки: их топили один, а то и два раза в день, и приготовить пищу можно было на печной плите.
В сентябре 1956 года я был определён в 1 «Б» класс 13-й средней школы.
Закончилось беззаботное время, наступили «трудовые» будни. Первой моей учительницей была Мария Степановна Пушкина, жившая неподалёку от школы на Пристанской. Она заложила первый камень в фундамент моего дальнейшего образования, и я благодарен ей за это. Тут же отмечу, что в старших классах для меня неординарными были преподаватели математики Ия Васильевна Головцова и русского языка и литературы Валентина Владимировна Пинтэ, во мне они нашли благодарного ученика. Ия Васильевна не дожила до старости, её жизнь оборвалась трагически, а Валентина Владимировна впоследствии работала в 11-й средней школе. Бывшие работники гороно, несомненно, помнят этих талантливых педагогов.
Писали мы перьевыми ручками, окуная их в чернила. Был специальный пенал для этих ручек, а чернильницы носили каждый день в школу и обратно в чехольчике. Позднее стали оставлять их в классе в шкафу, откуда дежурный ученик раздавал их перед занятиями. Авторучками разрешали пользоваться с 5-го класса, а шариковые ручки стали появляться примерно с 1964 года.
Газета "Новая газета - Энгельс" Автор Анатолий Гредченко.
Рубрики: Литература Истории
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / Экскурс в прошлое - Бани