Народное образование в Немреспублике. Педагогический институт и его роль в подготовке кадров

В Республике немцев Поволжья было создано несколько высших учебных заведений. В данной статье мы расскажем об открытии и работе Немецкого государственного педагогического института.

При этом экскурс в историю екатерининских времён будет кратким и не претендующим на глубокое изучение предмета.

Ещё после манифестов Екатерины II о привлечении иностранцев в Россию колонисты, прибывшие в Поволжье, обосновывались обособленно, сохраняя при этом свои нравы, обычаи, диалект. Среди переселившихся колонистов были преподаватели, церковнослужители и просто высокообразованные по тем временам люди. Они и явились первыми учи гелями детей колонистов.

Школу посещали дети в возрасте от 8-ми до 16 лет, для мальчиков обучение в школах было обязательным. Центром общинной жизни переселенцев являлись церкви. Они служили делу единения народности, сохранению языка и обычаев. Таким образом, школы были конфессион-ными, обучение религиозным, но при этом в церковно-приходских школах детей учили также чтению, письму, арифметике.

Учитывая фактор сохранения языка, обычаев и своей религии как положительный, нельзя не отметить, что гессенский, швабский, нижненемецкий диалекты, на котором и велось в основном преподавание в школах, не могли служить средством связи. Это одна из причин того, что средством коммуникации колонистов стал постепенно русский язык. Но и русского языка большинство колонистов не знало. Попытка русификации церковно-приходских школ была сделана значительно позже... Да и квалификация учителей с каждым поколением всё понижалась.

Фактически с конца XVIII века уровень подготовки учителей был невысоким. Особые трудности испытывали школы при римско-католических костёлах, где особенно низким был уровень образования преподавателей. Лучше обстояло дело с обучением при евангелическо-лютеранских церквах, но и при них далеко не все учителя владели литературным немецким языком. Правда, это положение во многом изменилось с открытием Дерптского (Юрьев) богословского факультета и Саратовской духовной семинарии, которые стали выпускать высококвалифицированные кадры духовенства с прекрасным знанием языка.

В то же время колонисты испытывали большие трудности и в изучении русского языка, что не давало возможности детям немецкой национальности поступать в средние и высшие учебные заведения России. Лишь несколько немецких средних школ было в С.-Петербурге и Москве, а на Волге первое Русское центральное училище открылось только в 1833 года в Катариненштадте (ныне - Маркс), построенном в 1766 году как немецкое поселение, которое стало на небольшой период (с середины 1919-го по июль 1922 года) столицей немецкой автономии.

Вторая школа повышенного типа была открыта на горной стороне Волги в селе Гримм (Лесной Карамыш). Школы готовили кадры интеллигенции для немецких колоний - писарей, частично учителей и дали возможность детям переселенцев продолжать образование. В конце XIX века появились земские школы, но в них усиленно проводилась русификация. К этому же времени относится и организация в колониях двух гимназий и двух прогимназий и учительской семинарии, нескольких частных школ повышенного типа с шестилетним курсом обучения. Но язык преподавания в них был также русский.

Антинемецкие настроения, появившиеся ещё в конце XIX века и усилившиеся перед Первой мировой войной, война, революция, гражданская война, разрушение церквей, уничтожение священнослужителей, что фактически означало и разрушение церковно-приходских школ, голод 1921 года и общая разруха в стране не способствовали разрешению проблем немецкого языка и изучению его как родного.

И всё же наметились положительные тенденции в создании и развитии первой немецкой автономии, объединении мест компактного проживания немцев. Создание сети национальных школ потребовало соответствующих учительских кадров.

В Москве в 1921 году была сделана попытка помочь немцам, проживающим в новом объединении и других местах компактного размещения по стране, в создании первого немецкого педагогического института. Оторванный от своей национальной базы, основанный в год голода в Поволжье, когда была страшнейшая разруха, он не имел условий для развития и был переведён к октябрю 1925 года в г. Ленинград. Перевод вуза во вторую столицу ничего не изменил в его судьбе.

Проблема с учительскими кадрами в автономии была острейшей. Если в 1917 году было 165 школ первой ступени, то к 1927/28 учебному году их число достигло 370-ти; школ-семилеток в 1917 году не было, их стало семь, были образованы школы второй ступени и школы крестьянской молодёжи.

Педагогические кадры необходимы были также для школ в местах компактного проживания немцев по СССР - на Украине, в Закавказье, в Белоруссии.

По переписи населения 1926 года на территории страны было 1 238,5 немцев, из них 762,5 тысяч на территории России, в Немреспублике 379 6 на Украине - 393,9, свыше 82 тысяч в Белоруссии. Данные на 1927 год показали дальнейший рост немецкого населения и, в основном, это были крестьяне.

Дети школьного возраста составляли чуть выше 9 процентов от общего числа немецкого населения.

В Республике с увеличением количества детей росла сеть школ повышенного типа. В 1927/28 учебном году работало 20 школ на 1997 учащихся: 4 школы-девятилетки (603 учащихся), одна школа 2-й ступени (291 учащийся), 8 школ крестьянской молодёжи (481 учащийся), 7 школ-семилеток (422 учащихся).

И при этом сеть немецких школ повышенного типа была далека от нормы, установленной по декрету ВЦИК и Совнаркома от 31 августа 1925 года, и значительно отставала от средней нормы по РСФСР. Основная причина - отсутствие учителей со знанием немецкого языка.

В дальнейшем в связи с введением всеобщего обязательного обучения увеличение количества школ должно было пойти ещё более интенсивно, начальные школы должны были перейти в разряд семилетних (школы крестьянской молодёжи), последние - в сеть повышенного типа. Поэтому у органов народного образования и правительства Немреспубли-ки особую озабоченность вызывала подготовка педагогических кадров. В докладе "Современное состояние народного образования в АССР немцев Поволжья" инспектор Наркомпроса Ида Фрей писала: "...Новая национальная школа потребовала нового учителя, знающего и преподающего на родном языке... Приходилось переподготовку учительства вести по двум линиям одновременно: по линии трудовой советской школы и изучения родного языка. В 1924/25 учебном году Наркомпрос создал институт инспектуры и с этого времени началось живое методическое руководство школами..."

У истоков института инспектуры стоял известный языковед А. П. Дульзон, методический совет возглавлял А. Ф. Лонзингер, впоследствии преподаватель вузов республики. В Республике было открыто три педагогических техникума.

Марксштадтский педтехникум к 1924/25 учебному году уже имел на подготовительном и трёх основных курсах 96 учащихся. Была развёрнута работа педагогического, биологического, физико-математического кабинетов, опытной школы при первой группе с 50 воспитанниками и одногодичные педагогические курсы... В 1927 году был открыт в Зельмане (Ровном) второй педагогический техникум, в 1929 третий - Краснокутскии. Кроме подготовки учителей, Марксштадтский и Краснокутский техникумы готовили воспитателей детских садов и библиотекарей. По статистике, на 1 октября 1933 году в трёх дневных и одном вечернем педагогических техникумах уже обучалось 1011 учащихся.

По заданию правительства Наркомпрос провёл анализ общеобразовательного ценза педагогического персонала на 1927/28 учебный год, и он, как и ожидалось, подтвердил довольно низкий уровень образования учителей. Так, в школах повышенного типа из 95 учителей только трое имели высшее образование, 22 - среднее педагогическое. В техникумах из 41 педагога 18-ть - с высшим и три - со средним педагогическим образованием. Ещё хуже обстояло дело в профшколах: из 18 человек - по одному педагогу с высшим и средним педагогическим образованием. Вывод был неутешительным: с высшим образованием - 3% педагогов, со средним -45%, из которых со средним педагогическим - лишь около 50%, с образованием ниже среднего - около 20%.

Всё это, несомненно, не могло не отразиться на качественной стороне работы школ и техникумов. Ведь проблема кадров с высшим образованием для техникумов стояла ещё острее, чем для школ, и практически не решалась.

Разрабатывая вопрос о создании высшей школы в АССР НП, ЦИК, Совнарком и Наркомпрос учитывали и общее положение в школьном образовании немецкого населения по стране в целом на 1925/26 учебный год. Из общего числа учащихся семилеток по СССР (11 264 учащихся) на родном языке обучалось только 54%, по школам второй ступени из 1135 человек на родном языке обучался лишь 31%.

Таким образом, перевод немецкой школы повышенного типа на родной язык был неудовлетворительным. Для строительства национальной школы повышенного типа необходимо было обеспечение её педагогическими кадрами соответствующей квалификации.

Глубокий анализ состояния народного образования, проведённый в Немреспублике созданной Наркомпросом в 1928 году комиссией в составе ГДингеса, А.Лонзингера, И. Брауна и И.Фрай, позволил обратиться в правительственные органы страны с предложением о создании немецкого педагогического института. Совнарком АССР НП заслушал доклад Наркомпроса о слабом развитии сети немецких школ повышенного типа из-за отсутствия немецких национальных педагогов с высшим образованием и решил возбудить ходатайство об открытии Немецкого педагогического института в Республике немцев Поволжья.

Обращения правительства республики получили понимание и положительный отклик в Наркомпросе РСФСР и во ВЦИКе. И-я сессия ВЦИК 23 апреля 1928 года постановила рассмотреть вопрос о "Возможности и целесообразности учреждения в немецкой республике высшего педагогического института". Но накануне принятия Совнаркомом РСФСР решения об открытии института Наркомат рабоче-крестьянской инспекции РСФСР дал отрицательное заключение, обосновывая его тем, что потребность в преподавателях немецкого языка и обществоведения в 670 человек может быть покрыта выпускниками отделения немецкого языка и литературы педагогического факультета Саратовского университета, полагая, что норму приёма в 20 человек можно увеличить вдвое без всяких затруднений для вуза; без увеличения расходов и с минимальными затратами против тех, которые потребуются на открытие нового вуза.

Преподавание предметов физико-математического цикла и естествознания в школах, по мнению Наркомата РКП, следует вести на русском языке, поскольку при полном переводе школ повышенного типа на немецкий язык учащиеся, оканчивающие чисто немецкие школы, не могли бы поступать в другие ВУЗы страны и были бы в каком-то смысле оторваны от населения региона. Далее подчёркивалось, что если четырёхсоттысячное население немреспублики могло бы ещё как-то замкнуться внутри себя, что в высшей степени сомнительно, то немцам, проживающим, например, на Северном Кавказе, разбросанным по Таганрогскому, Шахтинскому, Сальскому, Терскому и другим регионам, невозможно изолироваться и перейти полностью на немецкий язык.

В заключении документ резюмировал: "...Нынешняя организация образования позволяет готовить преподавателей естествознания, физики и математики, умеющих преподавать на немецком языке. Для этого стоит лишь для студентов немцев Саратовского педагогического факультета ввести преподавание методики на немецком языке, причём при существовании там специального отделения немецкого языка это может быть осуществлено без затруднений..."

Заключение Наркомата РКИ в чём-то перекликалось с документом Госплана РСФСР от 17 августа 1928 года. В нём отмечалось, что вопрос об открытии института в Покровске должен решаться после утверждения перспективного плана развития РСФСР и при обсуждении вопроса об открытии других вузов - института народного хозяйства в Новосибирске, ветеринарного института на Урале. Предлагалось также укрепить и расширить немецкое отделение в составе педфака СГУ.

В указанных документах особое внимание обращалось на отсутствие в Покровске надлежащего помещения, оборудования, профессуры. Указывалось на невозможность за пятилетку подготовить планируемое Наркомпросом Немреспублики количество педагогов в пятьсот человек, что ставит под сомнение целесообразность организации нового вуза.

Как видим, уязвимых мест в данных документах было немало.

Представитель АССР НП при Президиуме В ЦИК Райский сообщил правительству Немреспублики об отношении к проблеме создания Немпединститута Наркомата РКИ и Госплана и просил в десятидневный срок представить материалы об обеспечении института помещением, оборудованием, профессурой, контингентом слушателей, определением специальностей и решением судьбы отделения Саратовского университета.

Правительство Немреспублики доказало, что пропускная способность педагогического факультета СГУ полностью задействована для нужд русского населения и не может быть расширена без нового строительства, что для работы двуязычного вуза необходимо будет открывать новые кафедры для профессоров, кабинеты, лаборатории. Поэтому строить новый вуз будет рентабельнее. Кроме того, самостоятельный немецкий вуз может стать культурно-педагогическим центром для немцев всей страны.

18 сентября 1928 года Малый Совнарком отверг точки зрения НК РКИ и Госплана РСФСР и принял постановление об открытии Немпединститута. 5 октября Совнаркомом РСФСР утвердил его.

Было признано необходимым организовать в Немреспублике (городе Покровске) Немецкий педагогический институт по подготовке преподавательского персонала как для АССР НП, так и для немецкого населения всего Союза в целом; открыть институт в октябре 1929 года; предложить Наркомпросу совместно с Правительством АССР НП и РСФСР проработать все мероприятия, связанные с организацией нового вуза, и внести его в перспективный план развития народного хозяйства РСФСР.

В развитие данного Постановления Главное управление профессионального образования Наркомпроса РСФСР разработало Положение об организационном комитете Немецкого педагогического института. Возглавил его председатель Совнаркома В. А. Курц, его заместителем стал Н. Н. Беллендир, заместитель наркома просвещения, организатор и директор первого педучилища Республики, представителем от обкома партии Республики стал Г. Шульц. В оргкомитет вошёл представитель от Наркомата просвещения УССР, научный секретарь, профессор А. К. Сынопалов, консультантом и экспертом - профессор СГУ, директор Центрального музея республики Г. Г. Дингес.

5 августа 1929 года Совнарком АССР НП заслушал вопрос о включении Немпединститута в сеть учреждений, состоящих на бюджете СССР, и возбудил ходатайство перед ВЦИК, ЦИК СССР и Советом национальностей о признании его учреждением союзного значения и принятии на бюджет СССР

Началась конкретная работа по созданию вуза. Совнарком АССР НП перевёл совпартшколу из Покровска в Бальцер (Красноармейск). Двухэтажное здание профтехшколы на углу улиц Линейной (ныне Пушкина) и Нестерова (бывшее Ухинское училище) было передано пединституту. Оно имело 6 больших комнат под аудитории и кабинеты, четыре маленьких -под хозслужбы. Пединституту также были переданы здания совпартшколы на Линейной, позднее Пушкина, улице (ранее в этом здании располагался ЦСНХ). Одновременно в смету расходов были заложены средства на строительство корпуса пединститута, общежития и дома для профессорско-преподавательского состава.

Консультант оргкомитета профессор Г.Г. Дингес, учитывая трудности в привлечении людей науки в провинциальный Покровск, заложил в смету максимально возможные по тому времени ставки для преподавателей. Приглашение специалистов было особой заботой Г. Дингеса и всего оргкомитета. Решено было пригласить профессуру из Саратовского университета в случае закрытия немецкого отделения, специалистов из обеих столиц, из-за границы.

Наркомпрос наметил пригласить на работу, кроме уже названных, профессоров Г. Г. Дингеса (курс германской филологии) и А. К. Сынопа-лова (курс педологии), Франца Петровича Шиллера, научного сотрудника и научного ассистента Института языка и литературы в Москве - на курс лекций по всеобщей литературе, профессора СГУ Августа Адольфовича Крогиуса на курс педагогики и педологии, Павла Давидовича Pay, зав. археологическим отделом Центрального музея АССР НП, авторов работ по истории немцев Поволжья - Давида Давидовича Шмидта из Покровска и Петра Ивановича Зиннера из Ленинграда, Августа Фридриховича Лонзингера, ученого-лингвиста, зав. методической секцией Наркомпроса, лектора СГУ, представленного к доцентуре, читающего курсы методики преподавания немецкого языка и литературы и систем народного образования СССР и Германии, заведующего отделом природы Центрального музея АССР НП аспиранта СГУ по кафедре ботаники Э. Э. Гуммеля, лектора английского языка СГУ 3. П. Потулову, позднее сыгравшую трагическую роль в судьбе своего учителя Г. Г. Дингеса, Эмиля Адольфовича Мейера, бывшего заведующего ботаническим садом Петровской сельскохозяйственной академии, А. Я. Вейнига, профессора Саратовского сельскохозяйственного института, на курс зоологии, Рихарда Давидовича Боргера, председателя Госплана АССР НП, на курс экономики, Александра Ивановича Кейльмана, секретаря Саратовского химического общества, автора статей по химии и технологии, Кунте, автора книг по политэкономии. Исторический материализм должен был читать бывший секретарь Обкома ВКП(б), студент Института Красной профессуры в Москве Гейнрих Гейнрихович Кениг. Предлагалось также пригласить из Германии профессоров математики, химии, физики, астрономии и геодезии, геологии и минералогии, а также общего языкознания.

Весть об открытии института прошла по всей стране, начали поступать заявления от специалистов, профессоров различных вузов. Профессор физики Донецкого горного института П. А. Смирнов обратился в Наркомпрос республики 29 сентября 1928 года с просьбой принять его на работу, когда вопрос об открытии института ещё дебатировался в верхах...

Г. Г. Дингесом был составлен краткий план развёртывания института и смета, в которой были предусмотрены средства на оборудование кабинетов германской филологии и педагогики, общего языковедения, обществоведения и двух лабораторий - физической и химической.

В первый год планировалось открыть отделения немецкого языка и литературы и общественно-экономическое. Для их работы, считали члены оргкомитета, было достаточно имеющейся в Покровской библиотеке литературы. Не представляло особого труда обеспечить работу факультетов профессорско-преподавательским составом из Саратова.

В июле 1931 года в соответствии с тем же планом развёртывания работы института было принято решение об открытии с нового (1931/32) учебного года ещё двух факультетов - физико-технического (позднее физико-математического) и естественного (химико-биологического). После этого Немпединститут одно время стал называться Немагропедин-ститутом. Со временем физическая лаборатория должна была перерасти в физический институт, химическая лаборатория - стать лабораториями органической и неорганической химии. В смету также были заложены средства на создание кабинетов ботаники, зоологии, геологии, математики, астрономии, археологии, русской литературы.

Особое место было отведено созданию фундаментальной научной библиотеки. А. К. Сынопалов совместно с Г. Г. Дингесом сделали всё необходимое для сбора полных комплектов научных журналов, основных трудов, энциклопедий по всем специальностям - русскому языку и литературе, немецкому языку, обществоведению, педагогике, биологии, химии, физике, астрономии и математике.

Работа эта началась ещё 21 ноября 1928 года. Представитель АССР НП при Президиуме ВЦИК А. Шнайдер и профессор А. К. Сынопалов обратились через Наркомпрос РСФСР с просьбой передать неиспользованный книжный фонд, преимущественно на немецком языке, библиотеки Государственного политехнического музея и Общества любителей естествознания для комплектования библиотеки института и его кабинетов. Немало учебной литературы было получено из-за рубежа, в основном из Германии. Много ценных изданий по германской филологии и немецкой литературе было получено через профессора Циземера из Кёниг-сбергского университета.

Институт был открыт 1 октября 1929 года. Это событие совпало с одиннадцатилетием провозглашения первой немецкой автономии. В передовой статье "Кузница национальных кадров" газета Немреспублики "Трудовая правда" писала 6 января 1930 года: "День одиннадцатилетия автономии немцев Поволжья ознаменован открытием в центре Немреспублики нового немецкого высшего учебного заведения - немецкого педагогического института. Педагогический институт будет готовить национальные кадры для всего немецкого населения Советского Союза...".

22 ноября 1929 года ректором Немпединститута был назначен Иоганнес Фридрихович Шваб, председатель ЦИК Немреспублики, проректором - Георгий Генрихович Дингес, в правление вошли ректор, проректор и от студенчества - Зауэрвейн. Поскольку Шваб не мог в полной мере осуществлять руководство ВУЗом, фактически эта миссия была возложена на Г.Г. Дингеса.

Торжественное открытие института было приурочено к 6-й годовщине провозглашения Немреспублики. Собрание общественности проходило в помещении театра, где были руководители ЦИКа, Совнаркома, Покровского горсовета, Совета пединститута, преподаватели, представители от партийных, профсоюзных, комсомольских организаций. Открыл собрание председатель Совнаркома АССР НП Глейм. В почё тный президиум, как было принято, избраны Сталин, Калинин, Бубнов, Генеральный секретарь компартии Германии Тельман. Звучали приветствия от председателя Совнаркома РСФСР Сырцова, от Президиума ВЦИК, Наркомпроса - Бубнова, профессора Цейсса, от немецкого сектора Одесского педагогического института.

Не успели отзвучать победные фанфары, как новому, только что открывшемуся учебному заведению был нанесён тяжелейший кадровый урон: 30 января 1930 года органами НКВД была арестована группа преподавателей института, и в их числе Г. Г. Дингес, А. К. Сынопалов, П. И. Зиннер, жена Зиннера.

Им было предъявлено обвинение в антисоветской контрреволюционной деятельности. Дингесу припомнили его научную командировку в Германию в 1924 году, связь с учёными Германии, приглашение открытие института профессора Циземера, "аполитичное" выступление на открытии вуза. "Вина" учёных была и в том, что они считали институт высшей профессиональной школой, научно-исследовательским учреждением, призванным играть огромную роль в культурном строительстве, а не в воспитании революционеров.

Летом 1930 года покончил жизнь самоубийством П. Д. Pay, в 1932 году в ссылке умер Г. Г. Дингес, выпущен из тюрьмы из-за туберкулёза

A. К. Сынопалов. Ни один из них на работу в Немпединститут уже не возвратился. В 1933 году Постановлением Комиссии по перерегистрации членов секции научных работников г. Энгельса были исключены из Совета научных работников А. Дульзон и П. Зиннер, а руководству института было предложено закрепить на педагогической работе студентов, окончивших вуз в 1933-1934 учебном году: Риль - история ВКП(б), Элерт - история СССР, Тальке и Функ - без указания предмета преподавания.

И позднее кадровая политика нисколько не изменилась. Невозможно было без обращения в органы НКВД взять на работу преподавателя, направить его на учёбу, необходимо было в анкетах указывать социальное положение, сообщать об арестах родственников, связях с ними, о связях с заграницей и т. д.

Руководитель был обязан следить за преподавателями, студентами, докладывать о каждом факте недовольства органам НКВД. Сохранилась масса материалов на эту тему. Так, студент первого курса истфака

B. И. Голованов на собрании отличников и ударников выразил недовольство своей жизнью, отметив, что живёт на частной квартире, не имея ни простыни, ни наволочки, ни подушки, как безработный в Америке. Тут же последовал донос.

16 февраля 1930 года директором Немпединститута была назначена Пауль Анна Георгиевна. 20 сентября она выехала в длительную творческую командировку в Германию, оставив своим заместителем Арно Раушенбаха. После возвращения из командировки в декабре 1931 года она проработала всего полгода и была освобождена от работы постановлением ЦИК АССР НП 17 июля 1932 года. Фактически это было продолжением дела Дингеса - Сынопалова, кадровой политикой в стране. Поиск врагов продолжался.

Пострадала и научная библиотека. Из неё было изъято 414 изданий литературы "антисоветского и буржуазно-националистического" содержания, в том числе и работы Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Томского, Рыкова. В справке под грифом "Секретно" "О засорении библиотеки антисоветской троцкистско-бухаринской буржуазно-националистической и идеологически вредной литературой..." подчёркивалось, что вся эта литература была изъята в 1933 году после снятия с аботы директора института. Документ был подписан уже новым директором Юдикисом.

Кадровая "чехарда" продолжалась и в последующие годы. В списке преподавателей, снятых с работы в пединституте с сентября 1934-го по октябрь 1936 год (под грифами: "Совсекретно" и "Не подлежит оглашению"), 18 преподавателей: Эдуард Эдуардович Гросс, доцент, снят с работы как сын помещика, который скрыл своё социальное происхождение при поступлении на учёбу в Казанский университет и на работу в Немпединститут; преподаватель немецкого языка Тиде, как не владеющий марксистско-ленинской методологией; преподаватель экономической географии Квасний, как не обеспечивающий марксистско-ленинскую методологию преподавания. Восемь человек по этому списку были "взяты" органами НКВД: братья Брайнины (из Австрии) - Борис Львович, и. о. доцента по немецкому языку, Вильгельм Львович, и. о. доцента математики; Зелих Рейнгольд Фридрихович, и. о. доцента математики, декан факультета Михаил Иванович Ритман-Фетисов, и. о. доцента литературы, зав. кафедрой Петр Яковлевич Рюб, и. о. доцента химии, Эммануил Карлович Швейцер, и. о. доцента немецкого языка...

В списке люди разных национальностей: немцы, евреи, русские (Добролюбов, Бочкарёв, А. Н. Богоявленский). Никого не щадила сталинская мясорубка...

Список был подписан уже новым директором института Шитовым. Бытует мнение, что после нанесения институту кадрового удара он не мог оправиться, и из-за слабости педагогических кадров студенты не получали необходимых знаний. Это действительно так, но надо отметить, что институт постоянно растил молодые кадры, получал их от Саратовского университета; в нём продолжали работать такие специалисты, как доценты Ю.Г. Юнг, Д.Д. Петере, А.Т. Подосинникова, Э.А. Эрлих, В.И. Кирьяшкин, и. о. доцента И.Я. Гармс и другие.

Кроме того, Немпединститут в 1936 году достиг договорённости о прочтении факультетских курсов профессорами СГУ: Скафтымовым по русской литературе, Фурсаевым по ботанике, Гапоном по диамату, Челинцевым по химии.

Несмотря на строжайший классовый отбор при приёме студентов в вуз, поиск "врагов" продолжался и среди студентов, причём и течение всего периода обучения. И если с "социальным" происхождением было всё в порядке, то действовал донос. За этот же период, с 1934-го по 1936 год, было отчислено из института 17 студентов: Г. Грациг, Г. Ратке, В. Уберг, Ф. Шторк, В. Альтаг, Г. Моор, В. Франк, В. Кизнер, В. Шнейдер, К. Леер, Ф. Нусс, К. Шмидт, К. Штумпф, В. Эйхгорн, Е. Шпади - дети батраков, бедняков, кустарей и рабочих, как было обозначено в списке, часть из них - комсомольцы. В немилость попали также член Коммунистической партии Германии П. А. Брунц и член комсомола Германии Д. Г. Грюнблат.

Из книги "Под покровом Богородицы" часть 4 автор Е. Ерина.

На сегодняшний день здание уничтожено.