НАГРАДА ЗА РАЗВЕДКУ БОЕМ

Когда заслуженную награду, орден Красного Знамени, мой брат, Иванов Геннадий Иванович, приколол на лацкан своего пиджака, прошло уже 43 года после окончания Великой Отечественной войны. А награжден он был осенью 1943 года. Ему тогда исполнилось 19 лет.

Вспомнился день его приезда домой из госпиталя в 1944 году. Получилось так. В 1942 г. я приехал из госпиталя после тяжелого ранения, а Геннадий получил повестку его брали в армию. После продолжительного лечения, в 1944-м, я был признан годным к нестроевой службе. Теперь Геннадий прибыл с тяжелым ранением, а я уезжал...

Левая рука брата висела как плеть, с вырванной мускулатурой и перебитым нервом. Левый бок лишился телесной ткани до ребер. Грудь была усыпана следами вошедших в нее осколков... Отец недоуменно посмотрел на его раны и спросил: "Как же это тебя?"—"Немецкая "болванка" пробила броню танка и прошла "под мышкой", а осколки брони— тоже в меня...".

Отец вздохнул и сказал: "Вы и по ранениям братья будто заменяете па фронте друг друга. Хорошо, что ваша сестренка Галина бессменно па боевом посту... Трое вас из нашей семьи в защитниках Родины, и воюете вроде добросовестно, а вот наград что — то не вижу ни у кого... Не заслужили?..".

Геннадий посмотрел на нас и гордосказал:—"А я награжден, но не за последний бой, а за самый первый, еще в прошлом году. Меня наградил сам генерал Чуйков. Пожал руку и сказал: "Молодец! Награждаю тебя орденом Красного Знамени. Это высшая боевая награда и ты ее заслужил! Экипажу—по ' "Красной Звезде"!

Мы выслушали это как его фантазию. Отец спросил: "11у, а где же орден?"—"А орден пришлют! Меня тогда отправили в другую часть, а потом вот это ранение—госпиталь... Теперь приехал домой—сюда и пришлют". Геннадий произнес это уверенно, ничуть не сомневаясь, что так и будет.

Позже, в беседах с друзьями, упоминая о том, что его награда лично Чуйков, он замечал тень недоверия к его рассказам. Это огорчало, а доказать было, увы, нечем. И он ждал...

Уже спустя много лет после войны, когда мы с ним заговаривали о военном лихолетье, поглотившем нашу молодость, он всегда вспоминал и о награде. Его очень огорчало, что орден где —то так и затерялся.

Где-то в конце 70 -х годов, я стал настоятельно уговаривать его, пойти в наградной отдел военкомата, чтобы попытаться выяснить-куда "потерялся" орден. Брат долго не хотел идти "с челобитной", а когда обратился в военкомат, выяснилось, что награда просто потеряла своего адресата...

Геннадий воспрянул духом. Очень хотелось встретить "при ордене" своих недоверчивых друзей, но к тому времени многих из них, к сожалению, уже не было в живых...

Фронтовики знают, что получить орден Красного Знамени не просто, а лейтенанту, только что из училища и за первый бой, тем более. В групповом танковом бою, этот орден заслужить тоже псвоз — можно—нужен подвиг... И он был совершен на легком разведовательном танке "Т-70" при выполнении боевого задания.

ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ 43-го (Рассказ брата)

После окончания Сызранского танкового училища многие выпускники направлялись за получением танков на заводы. Я тоже мечтал получить новенькую "тридцатьчетверку". Горел желанием скорее попасть па фронт и, как в песне,—гремя огнем, сверкая блеском стали... Но все сложилось по другому. Нас, нескольких выпускников отправили прямо в действующую армию 3-го Украинекого фронта, в район города Изюм.

Я был доволен, что попал в гвардейскую танковую бригаду. Когда же явился в батальон, к которому был приписан, то увидел только легкие танки "Т-26", "Т -70". Все мои мечты рухнули. Я получил вполне исправный "Т-70", который был без командира. Командир огорчало, а доказать было, увы, нечем. И он ждал...

Уже спустя много лет после войны, когда мы с ним заговаривали о военном лихолетье, поглотившем нашу молодость, он всегда вспоми — нал и о награде. Его очень огорчало, что орден где —то так и затерялся.

Где—то в конце 70 —х годов, я стал настоятельно уговаривать его, пойти в наградной отдел военкомата, чтобы попытаться выяснить— куда "потерялся" орден. Брат долго не хотел идти "с челобитной", а когда обратился в военкомат, выяснилось, что награда просто потеряла своего адресата...

Геннадий воспрянул духом. Очень хотелось встретить "при ордене" своих недоверчивых друзей, но к тому времени многих из них, к сожалению, уже не было в живых...

Фронтовики знают, что получить орден Красного Знамени не просто, а лейтенанту, только что из училища и за первый бон,—тем более. В групповом танковом бою, этот орден заслужить тоже псвоз — можно—нужен подвиг... И он был совершен на легком разведова — тельном танке "Т—70" при выполнении боевого задания.

ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ 43-го (Рассказ брата)

После окончания Сызранского танкового училища многие выпускники направлялись за получением танков на заводы. Я тоже мечтал получить новенькую "тридцатьчетверку". Горел желанием скорее попасть па фронт и, как в песне,—гремя огнем, сверкая блес -ком стали... Но все сложилось по —другому. Нас, нескольких выпускников отправили прямо в действующую армию 3 — го Украине -кого фронта, в район города Изюм.

Я был доволен, что попал в гвардейскую танковую бригаду. Когда же явился в батальон, к которому был приписан, то увидел только легкие танки "Т-26", "Т —70". Все мои мечты рухнули. Я получил вполне исправный "Т —70", который был без командира. Командир батальона представил меня экипажу и охарактеризовал его бойцов как дисциплинированных и хорошо знающих технику. Они уже побывали в боях.

Ребята мне понравились. Комбат —танкист знакомил меня с обстановкой: "Передний край от нас два километра. Войска стоят пока в обороне, по дело фронтовое—может быть все. Погода стоит осенняя. Солнце последнее время не показывается. Иногда идут моросящие дожди, а частенько опускается и туман..." Беседу прервал грохот: где
—то самолеты сбрасывали бомбы, где
—то раздавались короткие пулеметные очереди.
Вечерело. Комбат приказал продолжить знакомство с экипажем, а утром доложить о сделанных выводах.

Знакомясь с экипажем, я рассказал о себе и попросил каждого сделать тоже самое, проверил знания обязанностей в боевой обстановке. Во время собеседования у нас быстро выработалось взаимопонимание. Утром получил приказание проверить готовность техники к боевым действиям и приступить к занятиям по отработке навыков в бою. Такие занятия проводились три дня и изрядно надоели.

Неожиданно вызвал комбат и передал приказ комбрига об откомандировании нашего танка в распоряжение командира стрелкового батальона. Нам надлежало иметь полный боевой комплект и баки с горючим.

На передний край прибыли поздним вечером. Нас ждали.

Командир гвардейского стрелкового батальона приказал замаскировать танк, организовать его охрану и отдых экипажа, а утром быть у него. Утром, после доклада, комбат пригласил меня позавтракать и обсудить предстоящую операцию.

Разложив карту, он указал па населенный пункт, занятый противником, который вклинился в пашу оборону по фронту. В случае наступательной операции, он помешает развивать нам наступление.

Необходимо овладеть им. Уже дважды пытались что-то сделать, по безуспешно. По линии их переднего края на участке батальона "дежурят" четыре дзота, а в глубине—неучтенное количество обычных огневых точек, что и не дает батальону "выровнять линию фронта"... "Есть задумка,
—говорил комбат.
—И ты на своем танке можешь обеспечить успех. Неслучайно, вызвали именно "Т-70". Его бензиновый двигатель по шуму не отличается от немецких. Конфигурация нашего танка, да еще ночью и в туман, почти неотличима от немецких, тип которых у них есть на этом участке. Последнее время, ночью со стороны немцев прослушивается шум работающих танковых моторов. Видимо, готовятся к контрудару".

Комбат вновь обратился к карте, на которой помечено расположение в какой-то жилой постройки и обнаруженные разведчиками огневые точки и укрытия для техники.

"Основное внимание немцев обращено в сторону фронта, и пробраться к ним на танке удобней всего с их же тыла, а попасть туда, с нашей стороны, есть возможность. Линия обороны, и наша и немцев, нарушена болотистой почвой с северной стороны. Разведчиками это место признано удобной дорогой в тыл к немцам. Разведай путь и для прохода легкого танка. Расстояние до этого места—километра полтора...".

Комбат, познакомив с обстановкой и поставленной задачей, посмотрел на меня и спросил: "Годик
—то какой тебе?"
—"Девятнадцать",
—сказал я каким—то виноватым тоном.
—"Все нормально! Я тоже начал войну почти таким же как и ты. Прямо из училища и так же—в тыл к немцам с группой разведчиков. А ты идешь с танком.
—сказав это, комбат задумался и добавил.
—Я знаю, тебя одолевает неизвестность и противное ощущение страха. Эти мысли только сейчас. Когда увидишь врага рядом, у тебя проснется чувство своего достоинства и желание победить". Самому комбат)' было в то время двадцать три...

"А теперь слушай: приказываю проникнуть в тыл противника па танке "Т-70" с целью выявления и уничтожения его огневых точек. Первейшая задача—обезвредить находящиеся по первой линии обороны врага четыре дзота, а по возможности и другие огневые точки. С 5-00, после перехода батальона в наступление, поддерживать его огнем. Надеюсь, что танк подготовлен к боевой операции полностью?"—закончил комбат вопросом.

"Полный боекомплект. Горючего полны баки",—отчеканил я.

"Тогда все в порядке. Да, возьми десятка полтора лимонок, на всякий случай,
—напутственно сказал комбат
—В 22-00 пришлю тебе двух толковых разведчиков, которые разведывали место перехода для танка. Посадишь их на броню. Когда окажетесь в той стороне, отпустишь обратно домой. А теперь иди—готовь экипаж к предстоящей операции. Дай отдохнуть. Побеседуй по душам".

В 24 — 00 пересекли линию фронта и затаились. Разведчики, действительно толковые ребята, понимали, как непросто проникнуть на территорию противника, да еще па Танке. Они, бывая в разведке в этих местах, хорошо изучили особенности рельефа и сооружений на местности и дали ряд очень ценных советов, что для меня было важно, так как о разведке я имел только поверхностные знания.

Главное—нужно было не сбиться с курса, а ориентиром были только желтеющие пятна от "подвешенных" немцами фонарей на парашютах по линии фронта, свет от которых не доходил до земли. Над болотистой местностью фонарей не было. Нам предстояло выйти па дорогу, которая проходила вблизи села и шла параллельно линии фронта на расстоянии одного километра.

Отпустив разведчиков, мы на малой скорости двинулись к дороге. Доехав до нее, как советовали наши провожатые, мы продолжали движение в сторону села рядом с дорогой, чтобы держать ее под контролем и избежать любой неожиданной встречи. Разведчики предупредили, что не доезжая до села метров 300-400, на пути попадутся заброшенные вырытые артиллерийские позиции. Они советовали, перед въездом в село затаиться в них и осмотреться. Мы так и сделали. Заглушив мотор, слушали тишину. Опускался туман. По пути нашего следования стал прослушиваться приближающийся звук танковых моторов. Мы вовремя успели затаиться! Мимо, в сторону села, на небольшой скорости прошли два легких немецких танка. Я обратил внимание на шум их моторов, убедился, что он схож с шумом мотора нашего танка. Это придало мне уверенность в благополучном исходе предстоящей операции. Звук затих где-то за селом. Опять тишина, изредка нарушаемая дробью коротких пулеметных очередей с передовой. Это "не спали" дежурные на немецких огневых точках.

Вдруг—опять шум на дороге, уже посильней. Прошли еще три тапка. Время подходило к четырем часам. Прошла еще одна вражеская машина... Я еще не мог себе представить—хорошо это или плохо. Оставался час до времени выполнения задания. Решаю двигаться за танком врага в неизвестность. Пожали друг другу руки, договорились о взаимодействии... Я встал в башне для визуального обзора, люк решил закрывать только в исключительном случае. На небольшой скорости двинулись по дороге к селу.

Туман немного загустел, по, подойдя к селу, я хорошо разглядел уцелевшие строения, батарею зенитных пушек. Дорога должна была пересечь улицу, другую сторону которой за туманом не было видно. Решил съехать па обочину, остановиться и заглушить мотор, чтобы прислушаться и как следует осмотреться. Стоя в башне, изучал обстановку.

Прошла группа солдат с лопатами. Никакого внимания на наш танк не обратили. Это меня вдохновило. На дороге с противоположной стороны улицы слышался шум танковых моторов, который то возникал, то затихал. Решил и я продвигаться по улице в сторону фронта, а водителю приказом: "Если нас обнаружат, будь готов быстро развернуться в сторону появляющихся шумов танков противника и жми на всю железку, а потом жди мою команду: будь готов резко изменить направление движения".

Было раннее утро. Фашисты досматривали сны. Мы двигались па малой скорости. Изредка па пути попадались гитлеровцы, но на нас не обращали внимания. Вдруг перед нами оказалась группа немцев, толпившихся около подземного сооружения, видимо, командного пункта. От этой группы отделился офицер и рукой стал давать сигнал остановиться.

Водитель нашего танка, заметив это, резко развернул машину в ранее указанном направлении, а я швырнул в фашистов сразу две лимонки, а потом и еще одну. Быстро набрав скорость, наш танк "нырнул" в туман в CTopoiry шумов немецких машин, но, выстрелив "на звук" из орудия, мы вновь изменили направление движения и пошли на малой скорости поперек улицы, чтобы выйти между строениями за село, а потом повернуть к линии фронта.

Со стороны места нашего обнаружения заработал станковый пулемет. Трассирующие пули летели в том направлении, куда я сделал выстрел из пушки. Наш маневр удался. Со стороны танков тоже заработали пулеметы. Где —то прогремел пушечный выстрел.

Туман мешал определить расстояние до линии фронта: мы чуть не заехали в одну из линий немецких стрелковых окопов, что совсем не входило в наши планы—нам нужны были дзоты, и танк продолжал осторожно двигаться вперед. А за спиной у нас разгорался спровоцированный нами бой, даже зенитные батареи переключились на наземные цели, раздавались пушечные выстрелы со стороны танков.

Предположительно мы были уже близко к переднему краю. Прошли так же аккуратно еще одну линию окопов и были пока "неузнаваемы". Танк попал в низинку и я решил в ней затаиться. Заглушили двигатель. Стало возможным "послушать" обстановку и принять решение.

Стрельба и пушечные выстрелы постепенно стали затихать. Нам хотелось услышать звуки продвижения нашего батальона: время было около пяти часов...

Вдруг заработал пулемет одного из дзотов. Он был ближе пас к переднему краю. Видимо, немцы услышали работу наших саперов и дзот себя обозначил. Я дал команду двигаться к нему с тыльной стороны. Особенно боялся пехотных окопов: такой туман!.. Разоблачат и не заметишь, как подорвут или сожгут. Со всей осторожностью двигались среди вражеских стрелковых ячеек, но в них почему—то было пусто.

Батальон перешел в атаку, заработал и второй дзот. Он оказался
совсем рядом. Хватило одного орудийного выстрела и он замолчал. Следом за ним, тоже одним снарядом во вход, был "успокоен" и второй. Где находились еще два дзота, обнаружить не удалось.

Переднюю линию обороны немцев батальон преодолел без особого их сопротивления. В глубине ее возникала разрозненная стрельба, но организованного отпора фашисты уже не оказывали. Горели два легких тапка. Кто их сжег—наши или сами немцы в "организованном" моим танком бою?—мы так и не узнали...

Часам к восьми батальон полностью овладел населенным пунктом. Стрельба стихла...

Я не знал, куда мне ехать. Нужно было найти пехотного комбата. Решил подогнать танк к немецкому командному пункту, откуда все началось... Так и есть. Штаб батальона находился там. Комбат услышал шум подошедшей машины и вышел сам. Я согласно устава доложил, что личный состав" Т-70" прибыл после выполнения боевого задания по разведке и уничтожению огневых точек противника: "...Приказ выполнен, за исключением: не обнаружены два дзота. Убитых и раненых нет".

Комбат посмотрел на меня и удовлетворенно сказал: "Ну ладно. Ты все выполнил, даже больше. Молодец! А сейчас—отдыхать. Место вашего расположения—район ГСМ. Покормить экипаж горячей пищей. Кухни ужо раздают ее".

"ГСМ" оказался там, где ночью урчали танки и где чернели сгоревшие остовы двух из них. Около разрушенной надворной постройки, рядом с маленьким домиком, на разбросанной соломе сидели и лежали пленные немецкие солдаты под охраной двух красноармейцев...

Во второй половине дня меня разыскал посыльной с приказом: срочно явиться в штаб батальона. Я сразу же побежал, не догадываясь!) причине вызова.

Возле штаба меня встретил комбат и сказал, что прибыл генерал Чуйков. Он заинтересовался результатами успешно проведенной боевой операции по овладению населенным пунктом и выравниванию линии фронта, и приказал показать ему танкиста, который провел разведку боем и разгромил хорошо организованную оборону противника, чем содействовал успеху всей операции.

"Мне приказано представить тебя Чуйкову. Есть и еще один приказ: завтра откомандировываешься обратно в танковую часть. Возможно, больше не увидимся. А ты молодец, хотя еще и зеленый. Страшно было?"

Я замялся: "Сначала да, а потом—ничего...".

Комбат пожал мне руку и задумчиво произнес: "Я это тоже пережил...".

Обо всех этих событиях Геннадий рассказал мне не за один присест...

В январе 1992 года он ушел из жизни.

Автор текста: Леонид ИВАНОВ, ветеран Великой Отечественной войны.