11/06/2020 06:40 Литература Истории
В этой части очерка речь пойдёт о предотвращении эпидемии чумы в Москве в 1939 году. Так называемым нулевым пациентом оказался житель Саратова Абрам Берлин.
Абрам Львович Берлин, несмотря на свой возраст (он родился в 1903 году), к 1939 году уже слыл выдающимся советским учёным-микробиологом (чумологом). Он работал в Саратовском НИИ микробиологии и эпидемиологии «Микроб» (институт существует до сих пор).
До злополучной командировки в столицу у него был огромный опыт по организации противочумной работы, а о самой болезни он знал всё, как никто другой.
Бесценный опыт он приобрёл в начале 1930-х годов в Монголии, где чума периодически вспыхивала и буквально выкашивала население.
Под руководством Берлина в пяти километрах от Улан-Батора был построен противочумный городок «Тарбаган упчин хото», включивший в себя лабораторию, виварий для лабораторных животных, домик для врачей с семьями и общежитие. («Тарбаган упчин» по-монгольски тарбаганья болезнь; тарбаган – разносчик чумы - вид сурка). Совершил Абрам Львович и экспедицию в Тибет, результатом которой стал уникальный труд «Тибетская медицина и чума».
Вернувшись в Саратов, Берлин стал заместителем директора институт «Микроб» и зав. лабораторией противочумной вакцины.
В 1939 году группа саратовских учёных (Берлин, Коробкова и Туманский) решила испытать новую вакцину, созданную в институте, на себе. Москва сначала не разрешала опасный эксперимент, но в конце концов согласие было получено. Экспериментаторы изолировали себя от мира, и им ввели по 250 миллионов бацилл ЕВ (это инициалы маленькой девочки, погибшей от чумы на Мадагаскаре).
Три дня не спадало напряжение, к тому же у Туманского резко поднялась температура, а состояние стало ухудшаться с каждым часом. Но вдруг всё нормализовалось, эксперимент был признан успешным.
Ещё до окончания карантина Берлина срочно вызвали в Москву на коллегию Наркомздрава СССР, чтобы он доложил «партии и правительству» о победе над чумой.
В день отъезда Берлин проводил опыты с противочумной вакциной на животных, заражённых чумными микробами, и… заразился сам. То ли был недостаточно осторожным, то ли посчитал, что он надёжно привит от чумы.
В Москве Абрам Берлин поселился в гостинице «Националь». Он посетил парикмахерскую, сделал доклад в Наркомздраве, пообщался с коллегами в ресторане….
По возвращении в гостиницу Абрам Львович почувствовал себя очень плохо. К нему вызвали врача, который поставил диагноз: крупозное воспаление лёгких. Берлина госпитализировали в Новоекатерининскую больницу (клиника 1-го Московского медицинского института), где у больного заподозрили лёгочную чуму – чрезвычайно заразную болезнь, инфицирование которой передаётся через дыхание).
Дежурный врач Симон Горелик тут же потребовал немедленной изоляции больного и изоляции самого себя как несомненно заражённого и сообщил о случившемся руководству клиники.
К делу сразу же подключились подразделения НКВД, так как Москва столкнулась с чудовищной опасностью. Слава Богу, что это поняли. Реакция была, может быть, и чрезмерной, но в таких случаях лучше переборщить.
Новоекатерининская больница тут же была взята подразделением войск НКВД в плотное кольцо. Сразу же выяснили, с кем успел контактировать Берлин, и всех – всех! – включая высокопоставленных членов Коллегии во главе с наркомом здравоохранения СССР Г. А. Митиревым буквально выхватили (кого из дома, кого от любовниц) и изолировали в «чумной карантин» на Соколиной Горе, который также был в плотном оцеплении из бойцов внутренних войск НКВД. Туда же доставили служащих гостиницы, которые обслуживали ближайшие к номеру Берлина помещения, проводников и пассажиров вагона, в котором ехал больной из Саратова, и так далее. Это была почти молниеносная операция, причём людям ничего не объясняли, а слово «чума» не произносили. Все задержанные считали, что их «банально» арестовывают как врагов народа или шпионов, что в то время было почти обычным делом. Можно представить, что натерпелись эти люди и как были удивлены, когда их, опять же, не объясняя причины, освободили после карантина. Но не всем повезло: от чумы скончались Абрам Берлин, врач Симон Горелик и парикмахер гостиницы «Националь». Тела умерших были вывезены из больницы в просмоленных гробах и затем кремированы.
Все эти события были строго засекречены. НКВД справился даже с такой задачей, как тайная масштабная дезинфекция «Националя»: многочисленные иностранцы, населявшие эту престижную гостиницу так ничего и не заметили.
Расследование произошедшего вёл известный следователь и… писатель Лев Шейнин.
В 1940 году Константин Симонов посвятил Абраму Берлину такие строки:
Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.
Чуть позже о жизни и подвиге борцов с чумой, в т. ч. и о А. Л. Берлине, вышла книга А. Шарова «Жизнь побеждает».
В качестве послесловия хочется напомнить читателям, что города Саратов и Ухань – столица провинции Хубэй (откуда началась эпидемия коронавируса), являются с 2015 года городами-побратимами. Случайно оказалось так, что и у нас, и в Ухане действуют микробиологические институты...
Кстати, и город Энгельс пытается установить побратимские отношения с китайским городом Шиянь (провинция Хубэй), но пока без видимого успеха.
Из газеты "Новая газета" автор Александр БУРМИСТРОВ.
Абрам Львович Берлин, несмотря на свой возраст (он родился в 1903 году), к 1939 году уже слыл выдающимся советским учёным-микробиологом (чумологом). Он работал в Саратовском НИИ микробиологии и эпидемиологии «Микроб» (институт существует до сих пор).
До злополучной командировки в столицу у него был огромный опыт по организации противочумной работы, а о самой болезни он знал всё, как никто другой.
Бесценный опыт он приобрёл в начале 1930-х годов в Монголии, где чума периодически вспыхивала и буквально выкашивала население.
Под руководством Берлина в пяти километрах от Улан-Батора был построен противочумный городок «Тарбаган упчин хото», включивший в себя лабораторию, виварий для лабораторных животных, домик для врачей с семьями и общежитие. («Тарбаган упчин» по-монгольски тарбаганья болезнь; тарбаган – разносчик чумы - вид сурка). Совершил Абрам Львович и экспедицию в Тибет, результатом которой стал уникальный труд «Тибетская медицина и чума».
Вернувшись в Саратов, Берлин стал заместителем директора институт «Микроб» и зав. лабораторией противочумной вакцины.
В 1939 году группа саратовских учёных (Берлин, Коробкова и Туманский) решила испытать новую вакцину, созданную в институте, на себе. Москва сначала не разрешала опасный эксперимент, но в конце концов согласие было получено. Экспериментаторы изолировали себя от мира, и им ввели по 250 миллионов бацилл ЕВ (это инициалы маленькой девочки, погибшей от чумы на Мадагаскаре).
Три дня не спадало напряжение, к тому же у Туманского резко поднялась температура, а состояние стало ухудшаться с каждым часом. Но вдруг всё нормализовалось, эксперимент был признан успешным.
Ещё до окончания карантина Берлина срочно вызвали в Москву на коллегию Наркомздрава СССР, чтобы он доложил «партии и правительству» о победе над чумой.
В день отъезда Берлин проводил опыты с противочумной вакциной на животных, заражённых чумными микробами, и… заразился сам. То ли был недостаточно осторожным, то ли посчитал, что он надёжно привит от чумы.
В Москве Абрам Берлин поселился в гостинице «Националь». Он посетил парикмахерскую, сделал доклад в Наркомздраве, пообщался с коллегами в ресторане….
По возвращении в гостиницу Абрам Львович почувствовал себя очень плохо. К нему вызвали врача, который поставил диагноз: крупозное воспаление лёгких. Берлина госпитализировали в Новоекатерининскую больницу (клиника 1-го Московского медицинского института), где у больного заподозрили лёгочную чуму – чрезвычайно заразную болезнь, инфицирование которой передаётся через дыхание).
Дежурный врач Симон Горелик тут же потребовал немедленной изоляции больного и изоляции самого себя как несомненно заражённого и сообщил о случившемся руководству клиники.
К делу сразу же подключились подразделения НКВД, так как Москва столкнулась с чудовищной опасностью. Слава Богу, что это поняли. Реакция была, может быть, и чрезмерной, но в таких случаях лучше переборщить.
Новоекатерининская больница тут же была взята подразделением войск НКВД в плотное кольцо. Сразу же выяснили, с кем успел контактировать Берлин, и всех – всех! – включая высокопоставленных членов Коллегии во главе с наркомом здравоохранения СССР Г. А. Митиревым буквально выхватили (кого из дома, кого от любовниц) и изолировали в «чумной карантин» на Соколиной Горе, который также был в плотном оцеплении из бойцов внутренних войск НКВД. Туда же доставили служащих гостиницы, которые обслуживали ближайшие к номеру Берлина помещения, проводников и пассажиров вагона, в котором ехал больной из Саратова, и так далее. Это была почти молниеносная операция, причём людям ничего не объясняли, а слово «чума» не произносили. Все задержанные считали, что их «банально» арестовывают как врагов народа или шпионов, что в то время было почти обычным делом. Можно представить, что натерпелись эти люди и как были удивлены, когда их, опять же, не объясняя причины, освободили после карантина. Но не всем повезло: от чумы скончались Абрам Берлин, врач Симон Горелик и парикмахер гостиницы «Националь». Тела умерших были вывезены из больницы в просмоленных гробах и затем кремированы.
Все эти события были строго засекречены. НКВД справился даже с такой задачей, как тайная масштабная дезинфекция «Националя»: многочисленные иностранцы, населявшие эту престижную гостиницу так ничего и не заметили.
Расследование произошедшего вёл известный следователь и… писатель Лев Шейнин.
В 1940 году Константин Симонов посвятил Абраму Берлину такие строки:
Всю жизнь лечиться люди шли к нему,
Всю жизнь он смерть преследовал жестоко
И умер, сам привив себе чуму,
Последний опыт кончив раньше срока.
Чуть позже о жизни и подвиге борцов с чумой, в т. ч. и о А. Л. Берлине, вышла книга А. Шарова «Жизнь побеждает».
В качестве послесловия хочется напомнить читателям, что города Саратов и Ухань – столица провинции Хубэй (откуда началась эпидемия коронавируса), являются с 2015 года городами-побратимами. Случайно оказалось так, что и у нас, и в Ухане действуют микробиологические институты...
Кстати, и город Энгельс пытается установить побратимские отношения с китайским городом Шиянь (провинция Хубэй), но пока без видимого успеха.
Из газеты "Новая газета" автор Александр БУРМИСТРОВ.
В холерном обсерваторе. Фото 1970 год.
Рубрики: Литература Истории
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / ИЗ ИСТОРИИ ЭПИДЕМИЙ в ПОВОЛЖЬЕ III