Эльтонский тракт

Герб города Энгельс украшает бык с солонкой на спине, а на флаге белый ромб символизирует соль. Соль имеется в виду эльтонская.

Это, возможно, лучшая соль в мире. При российском императорском дворе предпочитали с определённого времени именно эльтонскую соль, пахнущую, по уверению знатоков, фиалкой. Она имеет розовый оттенок и содержит массу уникальных микроэлементов. Дело в том, что в озеро Эльтон впадают семь небольших речек, и все они минерализованные. Именно они обуславливают хлоридный натриево-магниевый состав рапы (рассола, тузлука), а также обогащают её бромом, бором, сероводородом, сульфидами и массой полезных органических веществ. Впрочем, российская знать была далека от химии, но отличить «безвкусную» илецкую или баскунчакскую и «горькую» астраханскую соль от эльтонской вполне могла.

Покровская слобода обязана своим возникновением исключительно соли и озеру Эльтон, хотя когда-нибудь город здесь всё равно бы появился, но у него была бы совсем другая история.

Иногда с иронией говорят, что бык на нашем гербе, а тем более его скульптурное воплощение со всеми бычьими атрибутами – это натяжка, мол, соль перевозили на волах (а ещё на лошадях) и надо было бы ставить памятник волу – кастрированному быку. Но ведь и волы не возили соль в солонках на спине. К тому же у малороссиян слова «бык» и «вол» были синонимами, то есть волов они называли быками… Зато в Энгельсе одно время (пока не установили камеры наблюдения) появилась интересная забава: раскрашивать на Пасху яйца скульптуре быка красной краской.

По легенде, поселение на месте современного Энгельса – Новые Бокуры – возникло в 1710 году (его якобы основали сосланные сюда Петром I мазеповцы во главе со Степаном Бокурой), но, например, в Атласе Всероссийской империи 1734 года напротив Саратова никаких населённых пунктов не отмечено, да и на «большом чертеже окрестностей Саратова» 1736 года на левом берегу обозначены лишь леса, сенные покосы и несколько хат, а на краю карты надпись – «Дикая степь». Может быть, после смерти Петра I в 1725 году бокуровцы вернулись на родину в Малороссию или ещё что-то произошло, о чём не осталось документальных свидетельств? Здесь простор для фантазии краеведов. Но согласно вполне реальных документов поселение «Саратовский луговой земляной городок» с соляными амбарами здесь было основано в августе 1747 года. С возведением церкви во имя Покрова Божией Матери городок стал называться Покровской слободой.

Соль была и есть стратегический товар. «Без соли и хлеб не естся», «И старая кобыла до соли лакома», «Без хлеба не сытно, а без соли не сладко», «Без соли стол кривой» – говорили в народе. А российские правители думали: «Без соли казны не наполнишь» – и установили монополию на этот продукт, причём жёсткую. Тайная добыча, тайный вывоз и тайная торговля были под запретом, а в случае нападения на легальных возчиков им предписывалось соль вываливать и смешивать с землёй, чтобы не досталась разбойникам. Но раз свободная, частная добыча и продажа соли запрещалась, государству надо было создавать свою надёжную подконтрольную структуру.

Проект создания стратегического «соляного комплекса» с организацией в Саратове «Соляного Комиссарства» был разработан в Сенате, а исполнять задуманное поручили вятскому воеводе подполковнику Николаю Фёдоровичу Чемодурову. В итоге он блестяще справился с задачей, выстроив практически на пустом месте грандиозную политико-экономическую структуру – хорошо сбалансированную и эффективную. В конце XVIII века около 70 процентов всей соли в России добывалось на Эльтоне. Но какими же неимоверными усилиями ему это далось!

Чтобы в полной мере оценить заслуги Чемодурова и его нестандартные, опережающие время и, на первый взгляд, нелогичные действия, следует учитывать, что помимо организации «соляного комплекса» перед ним были поставлены и другие задачи, в частности, колонизация земель между Волгой и Яиком (Уралом), занимаемых кочевыми калмыками, и контроль за ними. Он имел аудиенцию с императрицей Елизаветой Петровной, встречался с другими важными персонами. В Коллегии иностранных дел ему были даны некие тайные инструкции, о которых сейчас можно только догадываться. Но были у него и свои собственные амбициозные мечты.

Откуда же такое доверие к в общем-то второстепенному чиновнику, возглавлявшему ранее всего лишь одну из сенатских подкомиссий и год как занимавшему должность вятского воеводы, да ещё не из знатного и небогатого рода? Почему он стал баловнем судьбы?

Об этом тоже можно лишь строить догадки, но предположения выстраиваются во вполне логичную картину.

Может быть, историки плохо сработали или архивные документы в самом деле не сохранились, но точные биографические сведения о Николае Фёдоровиче Чемодурове отсутствуют: не известно, ни когда, ни где он родился. Нет ни одного его портрета. Известно о двух дворянских родах Чемодуровых: один имеет орловскую «прописку», другой – казанско-самарскую.

Что известно доподлинно, с 1736 по начало 1740-х годов Николай Фёдорович состоял на службе в Оренбургской экспедиции, которой руководили легендарные личности, что, несомненно, стало переломным в его биографии. Учитывая возраст руководителей экспедиции, которые, конечно же, были старше своих подчинённых офицеров, можно предположить, что Чемодуров родился в конце первого десятилетия XVIII века.

Оренбургская экспедиция была государственным учреждением, созданным в 1734 году для обустройства Волжско-Уральского региона, для организации торговли с народами Средней и Центральной Азии с учётом их присоединения к России в будущем. Занималась экспедиция и разведкой полезных ископаемых, и просто разведкой (в её составе числились дипломаты, картографы, топографы, этнографы, военные и другие специалисты).

Создателем и первым руководителем экспедиции был обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кирилов. Его можно назвать родоначальником российской экономической географии (в 1727 году он сделал первое экономическо-географическое описание России), а в 1734 году именно он начал издание первого русского Атласа Всероссийской империи. Также он стал основателем городов Оренбург и Бузулук и ещё десятка крепостей.

Интересная история получилась с Оренбургом. Крепость Оренбург была основана при впадении реки Орь в Яик, затем несколько раз переносилась и в конце концов закрепилась почти в 300 километрах от Ори, но название у города осталось прежним, а на месте первоначального Оренбурга сейчас находится город Орск. Блуждающий по степи город…

У Ивана Кирилова как сподвижника Петра I и продолжателя его дела были грандиозные мечты построить флотилию на Аральском море и организовать торговый путь в Индию через Бухару, но им не суждено было сбыться. Вместо этого приходилось бороться с башкирами, которые не хотели, чтобы на их землях возводили новые «иноверческие» города, крепости и заводы. В жёстком подавлении восстаний принимало участие прежде всего ведомство Кирилова. Также приходилось преодолевать сопротивление киргиз-кайсаков (казахов).

После смерти Кирилова с 1737 по 1739 год место руководителя Оренбургской экспедиции занял его земляк – тоже соратник Петра I, историк Василий Никитич Татищев. Он автор первого капитального труда по истории России, а в 1741-45 годах стал астраханским губернатором. Он тоже основал новые города: Ставрополь (ныне Тольятти), Екатеринбург и Пермь.

Татищева сменил ещё один соратник Петра Великого контр-адмирал Василий Урусов. Он наконец-то подавил восстание башкир и продолжал выполнять тайные и деликатные поручения для налаживания отношений с калмыками и киргиз-кайсаками.

После Урусова в 1742 году Оренбургскую экспедицию возглавил адмирал, действительный тайный советник Иван Неплюев – блистательный дипломат, познавший тонкости Востока. Именно он «отворил врата в полуденную Азию», как мечтал Пётр I, учеником которого был Неплюев. С его приходом край стал развиваться небывалыми темпами: прокладывались дороги, были устроены почтовые тракты, появились новые заводы, он создал Оренбургское казачье войско и организовал оборонительные рубежи в виде цепи крепостей. Он привлекал в регион переселенцев, создав им выгодные условия (к примеру, строил жильё за казённый счёт). В общем, он дал направление развитию Оренбургского края, став впоследствии его губернатором. Да и сам Оренбург он перенёс на новое удобное место, в котором город уже окончательно утвердился.

Вот под началом каких великих и авторитетных людей пришлось работать Николаю Чемодурову, и это, конечно же, не могло не повлиять на него: он впитал в себя их верность государственным интересам, честность и трудолюбие. Да и служил он достойно. Поэтому не удивительно, что он получил место секретаря в Правительствующем Сенате, с 1744 года уже состоял доверенным лицом при «соляной экспедиции», а в 1745 году становится воеводой Вятской магистратуры.

Между прочим, одной из функций Оренбургской экспедиции было обеспечение соледобычи в Пермском крае и на Илецких копях, так что «соляное дело» Чемодурову было знакомо.

Когда Сенат в 1746 году наделил его властью и доверил создание «соляного комплекса» в Поволжье, романтические мечты и суждения Кирилова, воззрения Татищева и Урусова, прагматизм Неплюева, которые Николай Фёдорович горячо разделял, придали ему дополнительный импульс в деятельности. Перед ним был распростёрт огромный белый холст от Волги до Яика, и он мог создавать на нём любые узоры или картины. Это кружило голову, он тоже мечтал стать основателем нового города – степной заволжской столицы, нового Оренбурга, а то и нового Иерусалима. Возможно, именно это объясняет некоторые «нелогичные» шаги Чемодурова. Более того, эти шаги и тайные мечты оставили след не только в истории Заволжья, но и пропитали его ауру так, что цепь «нелогичных» событий стала проявляться и в последующие столетия. Но об этом чуть позже.

Саратов – новое место его службы – ошеломил его своим разгулом запойного пьянства и разврата, несколько охладил пыл, но, к счастью, не убил мечты. К тому же, как не раз бывало, почти ни один из разработанных чиновниками «наверху» документ «упрямо не хотел работать» на местах. Чемодурову приходилось всё делать «по-своему», его переписка с Петербургом не прекращалась ни на день, о чём свидетельствуют сохранившиеся бумаги в архиве. Местная элита – чиновники, купцы и военные – обвиняли его в самоуправстве, его пытались «приручить», на него жаловались и клеветали, постоянно ставились палки в колёса, но он в конце концов государственное поручение выполнил. Императрица Елизавета Петровна по достоинству оценила деятельность подполковника по организации Эльтонского промысла, привлечению людей и основанию новых селений: Чемодуров был награждён чином полковника и годовым жалованием в 1200 рублей (на первых порах он получал 441 рубль и 6 копеек). Чтобы понять, много это или мало, достаточно сказать, что пуд хлеба тогда стоил 10 копеек, а фунт мяса (0,4 кг) – 1 копейку.

К эльтонской соли подступались давно: её добывали и вывозили частным образом ещё с XVII века. В начале XVIII века попытались добычу и перевозку упорядочить, но деньги, выделенные Сенатом, куда-то улетучились. Даже элементарного описания озера не было подготовлено. Астраханская канцелярия отписалась, что Эльтонское озеро не перспективно.

В 1746 году очередной раз вспомнили об Эльтоне.

Не все в Сенате поддержали эльтонский проект: мол, дорого, опасно, рисковано. Мол, опять деньги уйдут на ветер. Мол, зачем, если можно продолжать развивать пермскую соледобычу. Но с пермской каменной солью тоже было не всё гладко: её получали путём выварки, ради которой истреблялся товарный лес в верховьях Волги и Камы. Ранее существовали ещё соляные промыслы в Балахне, Сольвычегодске и Соль-Галиче (ныне Солигалич), но их прикрыли в целях сбережения лесов.

Было ещё Илецкое месторождение в Оренбургской губернии, но оно не могло обеспечить нужных государству объёмов добычи.

Экспедиция Чемодурова на озеро Эльтон началась в сентябре 1746 года, а в ноябре того же года в Сенате уже лежало от него «доношение» с добросовестным описанием и планом озера, а образцы эльтонской соли и рапы были переданы в Медицинскую Коллегию на анализ. Специалисты сделали вывод, что эта соль «к человеческому потреблению не вредна и без всякой опасности в пищу и к солению мяса и рыбы полезна быть имеет».

Вообще, за короткое время экспедиции была проделана колоссальная работа. Помимо самого Эльтона были подробно исследованы пути доставки соли от озера до Дмитриевска (ныне Камышин) и Саратова. Эти дороги использовались и раньше, ещё с XVII века, но были заброшены. Выяснилось главное: на всём протяжении была пресная вода, надо было только очистить и обновить старые колодцы (копани).

Здесь опять хочется вспомнить о призрачных Новых Бокурах, о которых все знают, но следов которой обнаружить не могут. Солевозы, ходившие на Эльтон из Саратова, в любом случае должны были иметь на месте будущей Покровской слободы какое-то пристанище. Может быть, именно его солевозы называли Новые Бокуры?..

Главной проблемой были рабочие руки: в смысле, где их взять. Чемодуров продумал, чем и как можно стимулировать труд ломщиков и перевозчиков соли. То есть он изначально планировал не грубую и хамскую эксплуатацию людей, как, например, практиковали уральские заводчики, а думал о стимулах для добровольного, а значит, добросовестного труда! И это нашло отражение в пространном указе Правительствующего Сената о солеразработках на озере Эльтон от 24 февраля 1747 года.

Это был, кстати, первый документ, предписывающий строительство «анбаров» на «луговой стороне» против Саратова (будущая Покровская слобода) и против Дмитриевска (будущая Николаевская слобода). Можно было бы днём рождения Покровска-Энгельса считать дату подписания этого указа (именно так и поступили в Николаевске), но у нас отсчёт начали с возведения соляных амбаров.

Продолжение следует.

Статья из "Новой газеты" ( г.Энгельс) А. Бурмистров.