08/04/2015 17:04 Литература Истории
Николай Иванович Костыряченко родился 13 декабря 1919 года в городе Покровске (ныне г. Энгельс). В апреле 1940 года был призван на службу в армию, попал в артиллерийскую часть в город Проскуров Каменец-Подольской области. Война для него началась с боёв на польской границе. В конце войны старший сержант, командир орудия Костыряченко получил плечевое ранение и Победу встретил в литовском госпитале города Каунаса. Награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Сталинграда», «За победу над Германией» и другими юбилейными медалями. После демобилизации вернулся в родной город и стал работать механиком в сфере бытового обслуживания.
ИЗ АРХИВА ЛИЧНОГО ДЕЛА
В армии Николай был вначале ездовым на лошадях, потом его перевели в линейную связь, затем – в связь авиации. А накануне войны стал огневиком и мастером по орудийному делу. Война захватила Николая с первых часов её начала. Их артиллерийский полк находился тогда в летнем лагере недалеко от новой границы с Германией, в Польше. Здесь он принял боевое крещение. 22 июня 1941 года неожиданно началась стрельба. Был дан приказ подцепить тракторами пушки и направить их в сторону врага.
Разведка отправилась в ближайшее селение. Солдаты вернулись в разбитом состоянии со словами: «Танки немецкие». Фашисты начали их утюжить. Тогда артиллерийский полк стал бить в ответ. Гарь, взрывы, пыль, неразбериха. Но немцев они попридержали. Вскоре пришла радиограмма, что им на подмогу идут советские танки. Только после боя, увидев раненых и убитых, Николай понял, что это настоящая война.
Затем началось отступление. Но официально оно называлось иначе – отходом на выгодный рубеж. На самом деле пришлось отступать, потому что не хватало боеприпасов. Шли с боями. Остановятся, выстрелят все боеприпасы и опять в путь. Следовали через Украину и Белоруссию. Позади оставались Киев, Харьков, Полтава, Витебск, Минск, Смоленск и так до Сталинграда.
Во время начала отступления с Николаем произошёл юмористический случай. Шёл проливной дождь. Его бойцы все были мокрые до ниточки. И тогда он, заметив хутор, предложил передохнуть. Зашли в хату, там никого. Из сарая принесли солому и заночевали в сенях. Николай сказал, что надо бы всё проверить. Но ребята были такие уставшие, что сразу уснули, как убитые. А Николай, чувствуя ответственность за всех, спать не стал. Вдруг слышит, на чердаке кто-то шуршит. Он толкнул соседа: «Немцы». Шуршание продолжалось. Бойцы остальные спали, было жалко их будить. Николай решил всё проверить сам. Вдруг как кто-то бухнется прямо к ним и побежал. Они с соседом следом на улицу. Вдруг слышат: «Мяу». Оказалось, на чердаке стояла бадейка из-под молока и кошка в неё забралась, да застряла. Бегала, вертелась, пока не упала вниз, бадейка разбилась, а кошка с ободком от неё на шее выбежала. Тут все проснулись. Потом долго смеялись, как Николай диверсанта поймал.
В Сталинграде их определили на оборону Тракторного завода. Николай был командиром орудия – 152 мм гаубицы. Орудие обслуживало пять бойцов: командир, наводчик, замковый, заряжающий и лаборант. Последний находился в нише со снарядами с дистанционной трубкой и по наводке наблюдателя ставил на осколочный, бронебойный или фугасный снаряд. Пушку закапывали в землю так, чтобы виднелся только ствол. Их позиция была на опытном поле, в балке Носкина. Немцы бомбили днём и ночью, часто атаковали. Их батарея давала отпор. Вскоре состоялось танковое побоище. От снарядов колыхалась земля.
Их батарея била по закрытым целям, координаты которых сообщали с наблюдательного пункта. А когда шли танки, то орудия выкатывали напрямую, наводили панораму, брали танк противника в перекрестье, штурвалом поворачивали вниз, вверх, влево, вправо. И редкий немецкий танк уходил от их пушек целым. Им в то время хорошо помогали «Катюши», но они подъезжали, стреляли и быстро уезжали, пока не засекли немцы. Но после призыва Сталина: «Россия велика, а отступать некуда», «Катюши» тоже зарылись в землю и стали стоять насмерть. Гражданского населения видно не было. Люди все попрятались по подвалам, где многие умерли от голода.
Военная зима под Сталинградом оставила у Н.Костыряченко на всю жизнь память о бесконечной дрожи. Изб там уже не было. Все их сожгли и разрушили. Грелись, чем только могли. Когда командовали во время стрельбы, что заряд неполный, открывали пыж и вытаскивали оттуда порох. Потом его жгли и так отогревались. Ведь солдатам приходилось всю зиму жить в земле. Мёрзли так, что дрожь вроде проходила, а внутри всё равно трясло. Тогда набирали в котелок грязного снега, чистого не было, растапливали его и пили. Пили и не чувствовали, что это кипяток, только оболочку сдирали, да нёбо сжигали.
В балке Носкина им выдали винтовки по типу японских. На них вместо штыка был кинжал. Ночью делали вылазку к сгоревшим танкам и срезали у них резиновые катки тоже для согревания. Когда их жгли, то были все чёрные от копоти. Грелись также в движении, закапывали пушку, выдалбливали себе ровики от шальных пуль.
ИЗ АРХИВА ЛИЧНОГО ДЕЛА
В армии Николай был вначале ездовым на лошадях, потом его перевели в линейную связь, затем – в связь авиации. А накануне войны стал огневиком и мастером по орудийному делу. Война захватила Николая с первых часов её начала. Их артиллерийский полк находился тогда в летнем лагере недалеко от новой границы с Германией, в Польше. Здесь он принял боевое крещение. 22 июня 1941 года неожиданно началась стрельба. Был дан приказ подцепить тракторами пушки и направить их в сторону врага.
Разведка отправилась в ближайшее селение. Солдаты вернулись в разбитом состоянии со словами: «Танки немецкие». Фашисты начали их утюжить. Тогда артиллерийский полк стал бить в ответ. Гарь, взрывы, пыль, неразбериха. Но немцев они попридержали. Вскоре пришла радиограмма, что им на подмогу идут советские танки. Только после боя, увидев раненых и убитых, Николай понял, что это настоящая война.
Затем началось отступление. Но официально оно называлось иначе – отходом на выгодный рубеж. На самом деле пришлось отступать, потому что не хватало боеприпасов. Шли с боями. Остановятся, выстрелят все боеприпасы и опять в путь. Следовали через Украину и Белоруссию. Позади оставались Киев, Харьков, Полтава, Витебск, Минск, Смоленск и так до Сталинграда.
Во время начала отступления с Николаем произошёл юмористический случай. Шёл проливной дождь. Его бойцы все были мокрые до ниточки. И тогда он, заметив хутор, предложил передохнуть. Зашли в хату, там никого. Из сарая принесли солому и заночевали в сенях. Николай сказал, что надо бы всё проверить. Но ребята были такие уставшие, что сразу уснули, как убитые. А Николай, чувствуя ответственность за всех, спать не стал. Вдруг слышит, на чердаке кто-то шуршит. Он толкнул соседа: «Немцы». Шуршание продолжалось. Бойцы остальные спали, было жалко их будить. Николай решил всё проверить сам. Вдруг как кто-то бухнется прямо к ним и побежал. Они с соседом следом на улицу. Вдруг слышат: «Мяу». Оказалось, на чердаке стояла бадейка из-под молока и кошка в неё забралась, да застряла. Бегала, вертелась, пока не упала вниз, бадейка разбилась, а кошка с ободком от неё на шее выбежала. Тут все проснулись. Потом долго смеялись, как Николай диверсанта поймал.
В Сталинграде их определили на оборону Тракторного завода. Николай был командиром орудия – 152 мм гаубицы. Орудие обслуживало пять бойцов: командир, наводчик, замковый, заряжающий и лаборант. Последний находился в нише со снарядами с дистанционной трубкой и по наводке наблюдателя ставил на осколочный, бронебойный или фугасный снаряд. Пушку закапывали в землю так, чтобы виднелся только ствол. Их позиция была на опытном поле, в балке Носкина. Немцы бомбили днём и ночью, часто атаковали. Их батарея давала отпор. Вскоре состоялось танковое побоище. От снарядов колыхалась земля.
Их батарея била по закрытым целям, координаты которых сообщали с наблюдательного пункта. А когда шли танки, то орудия выкатывали напрямую, наводили панораму, брали танк противника в перекрестье, штурвалом поворачивали вниз, вверх, влево, вправо. И редкий немецкий танк уходил от их пушек целым. Им в то время хорошо помогали «Катюши», но они подъезжали, стреляли и быстро уезжали, пока не засекли немцы. Но после призыва Сталина: «Россия велика, а отступать некуда», «Катюши» тоже зарылись в землю и стали стоять насмерть. Гражданского населения видно не было. Люди все попрятались по подвалам, где многие умерли от голода.
Военная зима под Сталинградом оставила у Н.Костыряченко на всю жизнь память о бесконечной дрожи. Изб там уже не было. Все их сожгли и разрушили. Грелись, чем только могли. Когда командовали во время стрельбы, что заряд неполный, открывали пыж и вытаскивали оттуда порох. Потом его жгли и так отогревались. Ведь солдатам приходилось всю зиму жить в земле. Мёрзли так, что дрожь вроде проходила, а внутри всё равно трясло. Тогда набирали в котелок грязного снега, чистого не было, растапливали его и пили. Пили и не чувствовали, что это кипяток, только оболочку сдирали, да нёбо сжигали.
В балке Носкина им выдали винтовки по типу японских. На них вместо штыка был кинжал. Ночью делали вылазку к сгоревшим танкам и срезали у них резиновые катки тоже для согревания. Когда их жгли, то были все чёрные от копоти. Грелись также в движении, закапывали пушку, выдалбливали себе ровики от шальных пуль.
В ноябре 1942 года произошло соединение Сталинградского и Юго-Западного фронтов в районе Калача и хутора Советский, в результате чего завершилось окружение армии Паулюса. Советское командование предъявило немцам ультиматум. Первого парламентёра они убили. Отправили второго, немцы уже поняли, что им некуда деваться. И вскоре начали сдаваться в плен. Окончательная капитуляция произошла только 2 февраля.
Николай Иванович сам видел издалека, как выводили из подвала магазина начальника немецкого штаба, адъютантов и самого командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Паулюса. Более 300 тыс.пленных немцев загнали в балку, откуда им некуда было деться. Да они и не смогли бы. Ноги у большинства из них были отморожены, головы повязаны платками. Затем пленных отправили в тыл.
После освобождения Сталинграда полк, где воевал Костыряченко, был переформирован, получил пополнение и погнал немцев дальше из нашей страны. Инициатива перешла в руки советских солдат, появилось хорошее настроение, бодрость духа. В атаку Николаю Костыряченко не приходилось ходить, а вот в рукопашный бой с немцами вступал. Было это в Севастополе. Тогда немцев прижали к морю. Одни сдавались в плен, другие отчаянно сопротивлялись. До Берлина Николай Иванович не дошёл, за полгода до окончания войны оказался в госпитале. После выписки его направили в Германию, в г. Вассербург, где уже был тыл.
По воспоминаниям участника Великой Отечественной войны, жителя города Энгельса Н.И. Костыряченко
Светлана Хоружая
Николай Иванович сам видел издалека, как выводили из подвала магазина начальника немецкого штаба, адъютантов и самого командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Паулюса. Более 300 тыс.пленных немцев загнали в балку, откуда им некуда было деться. Да они и не смогли бы. Ноги у большинства из них были отморожены, головы повязаны платками. Затем пленных отправили в тыл.
После освобождения Сталинграда полк, где воевал Костыряченко, был переформирован, получил пополнение и погнал немцев дальше из нашей страны. Инициатива перешла в руки советских солдат, появилось хорошее настроение, бодрость духа. В атаку Николаю Костыряченко не приходилось ходить, а вот в рукопашный бой с немцами вступал. Было это в Севастополе. Тогда немцев прижали к морю. Одни сдавались в плен, другие отчаянно сопротивлялись. До Берлина Николай Иванович не дошёл, за полгода до окончания войны оказался в госпитале. После выписки его направили в Германию, в г. Вассербург, где уже был тыл.
По воспоминаниям участника Великой Отечественной войны, жителя города Энгельса Н.И. Костыряченко
Светлана Хоружая
Рубрики: Литература Истории
«Волга Фото» Новости Фотографии / Фотографии / СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА